Волк удивился:
— Вроде бы, нормальный у него нос…
Инга ответила совсем сухо:
— Раньше намного лучше был. Так что, я это дело прекратила, пусть привыкает головой работать.
Сразу пробиться к герою дня им не удалось, поэтому сначала они получили весьма весомый выигрыш, который Волк не позволил там же обменять на серебрушки — для этого есть более надёжные места.
Григорий наконец-то вырвался из толпы поклонников с помощью своего секунданта, и в его же сопровождении пришёл за гонораром. Причиталось ему аж целых двадцать монет, из которых он тут же выделил одну — помощнику, пять — отнекивающемуся сопернику, и заявил, старательно не глядя на Ингу, что это срочно нужно отметить.
Инга не возражала. Хэчиро кланялся и отказывался, отказывался и кланялся. Особенно почтительно — Волку, пытаясь одновременно выяснить, не является ли Серый местным воплощением посланника богов, белого волка Оками.
Разобравшись в цветистых славословиях, Волк решительно ответил, что никто его не посылает, а вот он как раз послать может… И сейчас всех готов послать куда-нибудь поближе к еде, потому что проголодался. Так что в ближайший трактир ввалились все вместе, и после первой же рюмки рябиновки перешли к анализу боя. К единодушным выводам пришли быстро: Хэчиро от бесконечных побед расслабился, иначе Григорий бы его на удар не поймал. И если биться чисто по правилам, то японец явно сильнее. Но реванш необходим, тут никуда не денешься, народ просто так не успокоится.
Григорий пообещал, что в следующий приезд — обязательно. Потом жалобно посмотрел на Ингу и попросил:
— Инусь, глянь, что у меня с ухом, а то прямо горит всё…
Инга, всё ещё обиженная тем, что обещание покончить с боями было так нагло нарушено, ответила, не вставая с места, что это нормально, после удара ногой ухо и должно гореть, Потом она, правда, смилостивилась, исследовала травмы, намочила платочек и приложила его к похожему на вареник уху, успокаивающе пробормотав:
— Ничего страшного, у тебя и хуже бывало. Главное, что нос цел.
Великан тем временем подгрёб Хэчиро себе подмышку и учил жизни:
— Ты это, давай, настоящему бою учись. А то приноровятся наши, и будешь проигрывать. А что, и я могу какие-никакие ухватки показать. Правда, я в городе-то редко бываю, всё в лесу больше. Так ты как соберёшься, вон хотя бы трактирщику скажи, чтобы дядьку Михея оповестил — это я буду, лесник, значит — он мне весточку и пошлёт. А то с твоим ногомашеством только до поры-до времени…
Внезапно у тихо сидящего Ренара завибрировал жёлудь, над столом возникло расплывчатое уменьшенное изображение Миха, который завопил:
— Где вы шляетесь? Сейчас начнётся! — и отключился.
Ренар вскочил и начал всех торопить:
— Давайте, быстро! Мы же про турнир забыли!
Увеличившаяся компания, к которой присоединился и гид, наконец-то нашедший своих подопечных, рысцой отправилась к дальнему лугу, над которым мелькали какие-то огромные существа. Охранник на входе, узнав Ренара и Волка, тут же пропустил всех на верхний ряд трибуны, уныло бормоча, что его только насчёт четверых предупреждали — но особенно не возражал.
Скамейки оказались странными — с наклоненными назад спинками, так что на них можно было только полулежать. Волк объяснил, что всё действие будет в воздухе, так что так удобнее, поэтому и верхние ряды — самые почётные. И что ему самому будет хуже всех — ну, не приспособлен он так голову запрокидывать.
Василиса привстала и посмотрела назад, вниз — на вытоптанной траве, в некотором отдалении от ограды, расположились безбилетники, со всеми удобствами: на половичках, с корзинами и бутылями, и уже примеривались, как бы им поудобнее лечь, чтобы хорошо было видно.
Над центром поля светился огромный серебристый шар. Слева родственники Миха, похожие на него как две капли воды, выписывали в воздухе сложные групповые фигуры. Справа ещё более сложные плетения создавали типичные восточные драконы, практически такие же, какими их изображали на старых пергаментах: узкие, длинные, стремительные, с такими же крошечными крылышками, как и у их дальних русских родственников.
Вот они выстроились в ряды и начали по очереди пролетать через светящийся шар, каждый раз оказываясь в непредсказуемой для зрителей и, похоже, для многих из них, части поля.
Оживившийся гид начал объяснять:
— Видите, два кольца в воздухе висят? Вот туда они и должны забрасывать мяч. А через шар можно перемещаться, чтобы уйти от противника. Только это очень сложно: он каждый третий раз выкидывает не куда игрок хочет, а в случайное место. Поэтому все считают переходы и стараются на третьем туда противника втолкнуть.
Девушки переглянулись и кивнули: ничего сложного, помесь баскетбола с ручным мячом, только в трёх измерениях. Григорий, потирая ухо, поинтересовался:
— А который из них ваш Мих? Обещали ведь познакомить.
Волк, закинув голову, оглядел воздушное поле боя, и неуверенно ответил:
— Вроде бы тот, который у кольца вьётся. Если только это не его братец Мах. Они оба самые крупные, поэтому обычно кольцо и охраняют. Вот окончится — и познакомим.
Гид снова влез с объяснениями:
— А ещё бывают такие же игры, но с наездниками, народу тоже нравятся. Особенно, если кто-нибудь падает. Нет, обычно в воздухе ловят, но пару раз так об землю хряпнулись, еле-еле целители по кускам собрали.
Гриша, не дослушав про страшные травмы, оживился:
— А туда всех принимают? Я тоже хочу попробовать, — и воровато оглянулся на Ингу.
Девушка нежно улыбнулась и голосом покорной жены ответила:
— Конечно, дорогой. Как скажешь, дорогой. Вот только ухо заживёт…
Обсуждение наезднической карьеры было прервано внезапным шумом: откуда-то сверху спикировал небольшой дракончик и швырнул в шар огромный красный мяч. Пролетев через сияние, тот вылетел сбоку, как раз между командами, и был перехвачен сине-красным восточным игроком, который перебросил его назад, к своим.
Василиса только собралась поинтересоваться, это уже игра или ещё тренировка, как рядом с компанией возникла девушка в форменной курточке «Сказки-тур», а у их гида противно запищала говорилка. Девушка безапелляционно заявила, что Инге с Григорием пора домой, последний час на исходе, и вообще — предупреждать нужно, где будете, а то все с ног сбились. Их же гид, вскочив и вытянувшись чуть ли не по стойке «смирно», почтительно кивал неразличимому в солнечном свете собеседнику, и, закончив, истерически заверещал:
— Сам Деян Силыч звонили. Вы у Василисы Прекрасной и премудрой через час должны быть, а девушке ещё переодеваться.
Он схватил Василису за руку и потащил за собой, к выходу. Она только успела крикнуть друзьям, что завтра в Москве созвонимся, и побежала следом. Уже внизу оглянулась и увидела, что на скамье остался только Хэчиро, а дядька Михей идёт за ребятами следом, потирая шею.
Проследив за ней взглядом, Волк, уже на бегу, объяснил:
— Не любит он эти турниры — спинки скамеек не под его размер, голову приходится на весу держать.
Василиса согласилась:
— Да уж, громадина. Я таких огромных в жизни не видела.
Семенящий впереди гид равнодушно отозвался:
— Ну, медведи вообще крупные, а этот — особенно.
— При чём тут медведи?
Волк удивлённо ответил:
— А ты, что, не поняла? Дядька Михей — оборотень. А большой такой, потому что в предках у него, по слухам, то ли гризли были, то ли вообще, кадьяки.
До своего терема они добрались быстро. Василиса смоталась в душ и начала переодеваться. Не сразу, но разобралась разобралась с сарафаном, переплела растрепавшуюся косу, покрутилась перед небольшим зеркальцем и пришла к выводу, что не так уж и смешно выглядит. Попыталась отказаться от навязываемого гидом кокошника, но не удалось — Волк заявил, что раз приём официальный, то выглядеть нужно соответственно.