— Ну, когда в гости приходишь — не всегда ведь говорят, из чего приготовлено. Да и в последние годы еды достаточно, так что редко их готовят, но всё равно не очень любят. И давай, пойдём быстрее, а то смотри — небо затягивает.
Ручей, до которого добрались достаточно быстро, Василису разочаровал. Да, красивый — охра, золото и кармин песчаника с одной стороны, буйство растений и цветов — с другой, тягучая зелёная вода… Но ощущения волшебства не возникло — то ли без солнца краски были не такими яркими, то ли она подсознательно надеялась увидеть фей, то ли просто устала и от перелёта, и от избытка впечатлений. Зевнув, девушка призналась:
— Наверное, это была плохая идея. Нужно было сначала выспаться, а потом уже окрестности исследовать.
Дорогу до дома она почти не запомнила — глаза просто закрывались. Рухнув на кровать даже не раздевшись, Василиса провалилась в беспамятство. Очнувшись, она долго не могла сообразить, где находится, потом вспомнила: Вьетнам же! В окно светила огромная полная луна, тихо жужжал кондиционер. Потягиваясь и протирая глаза, она увидела, что Ликси перебралась на своё привычное место на запястье и крепко спала, свернувшись клубочком. На часах — слегка заполночь, а спать совершенно не хочется.
Включив ночник, Василиса встала, походила по комнате, немного постояла у окна, глядя на луну и пытаясь решить, чем бы заняться. Вспомнив, что так и не разобрала после приезда вещи, она вытащила содержимое рюкзачка на кровать и начала раскладывать немногочисленные пожитки по полкам. Убирая рюкзак, Василиса удивилась тяжести и пошарила в кожаных глубинах — не застряло что. Нащупав бумагу и что-то гладкое и прохладное, она вытащила «Правила дорожного движения» и большую перламутровую раковину, положила их на покрывало и стала с недоумением рассматривать. Вот чем она думала, когда это упаковывала?
Василиса легла, лениво полистала Правила, нашла много интересного и удивительного, о чём с прошлогодней сдачи на права успела забыть, дочитала до конца, и поняла, что срочно нужно придумать какое-нибудь занятие, чтобы скоротать ночь.
Ким что-то говорила про вайфай от соседнего отеля, но куда она положила бумажку с паролем, девушка решительно не могла вспомнить. Стараясь не шуметь, она ещё немного походила по комнате, поперекладывала вещи, потом открыла окно и вдохнула тёплый пряный воздух. Моря было не видно и практически не слышно, но оно ощущалось — далёким дыханием, вздохами и тихим, неумолчным зовом.
Василиса взяла раковину, приложила к уху, и услышала рокот волн, похожий на завораживающую музыку. Немного послушав, она решила создать собственную музыку, и свистнула в тонкий шершавый завиток. Послышался высокий, практически ультразвуковой писк, на этом всё и закончилось: как девушка ни надувала щёки и не меняла положение губ, при следующих попытках было слышно лишь «пффф» выдуваемого воздуха.
Пробормотав, что флейтистки из неё точно не получится, да и горнистки — тоже, она решительно вышла из комнаты, прихватив непослушный музыкальный инструмент.
По узкой дорожке между двумя отелями до пляжа оказалось рукой подать. Днём она курортный берег практически и не видела — рыбацкая бухта не в счёт, да и вид у неё был не очень привлекательный, с грязноватым на вид песком и кучами водорослей. Сейчас же, в лунном свете, море напоминало фантастический инопланетный пейзаж, с гигантской, неправдоподобно яркой луной, серебряным песком и полосками ажурной пены на свинцовых волнах.
Побродив босиком по тёплой воде линии прибоя, Василиса решила, что столь романтической картиной стоит полюбоваться спокойно и с комфортом, чтобы проникнуться и запомнить. Она вернулась к началу пляжа, уселась на прогревшийся за день на песок и попыталась облокотиться на пальму. Выяснилось, что лицом к морю это сделать невозможно — все стволы сильно наклонялись в сторону воды. Повозившись, она притулилась к пальме сбоку, но всё равно было неудобно, и планируемое спокойствие снисходить не спешило.
Девушка немного послушала раковину — гипнотический шум немного изменился: теперь в него вплеталась тихая, на грани слышимости, мелодия. Василиса почувствовала, что засыпает и, чтобы придти в себя, попыталась продолжить музыкальные упражнения. В этот раз раковина издала чистый, звенящий, радостный звук, который как бы говорил: — Я здесь!
В ответ мелодия из раковины зазвучала громче, торжествующе и зовуще. Ошарашенная, она опустила свой музыкальный инструмент на песок и взглянула на море — картина изменилась: волны утихли, а луна, раньше равнодушно освещавшая окрестности, нарисовала на водной глади чётко очерченную дорожку. И по этой дорожке к берегу двигался силуэт мужчины, протягивающего к Василисе руки.
Она пристально вгляделась, неверяще вскрикнула, вскочила и бросилась навстречу. Вбежав в воду, Василиса не остановилась, а так же стремительно пошла вперёд. Ей казалось, что она даже не идёт, а летит по лунной дорожке. Проснувшаяся Ликси ожила, замяукала, и вонзила коготки в плечо девушки, которая, покачиваясь, брела уже по колено в воде.
Лёгкие царапины Василиса даже не заметила. Тогда хранительница, увеличившись до размеров обычной кошки, впилась когтями в спину своей подопечной, и заорала ей прямо в ухо — безрезультатно. Ликси заметалась, попыталась лечь девушке на голову и закрыть ей лапами глаза, но та резко дёрнула плечами и сбросила назойливую помеху в воду. Забив лапами, кошка ухитрилась зацепиться за край юбки, мокрой уже до пояса, и отчаянно, как до смерти испуганный ребёнок, закричала.
Подняв тучу брызг, рядом плюхнулся огромный чёрный зверь и попытался заступить Василисе дорогу. Но та с нечеловеческой силой оттолкнула препятствие, погружаясь всё глубже и глубже. Окунувшаяся с головой Тави вынырнула, отфыркалась, и исчезла, успев крикнуть Ликси:
— Зови её! Не отпускай!
Через мгновение пума снова возникла практически в том же месте, но не одна: носом она подталкивала полуодетого плечистого молодого человека, явно ничего не соображающего. Тави ударила его лапой, и прохрипела:
— Вытаскивай её, идиот!
Молодой человек начал озираться с безумным видом, потом увидел впереди распластавшуюся по поверхности косу, потемневшую от воды, очнулся и бросился вперёд. Он почти догнал Василису, успевшую уйти на десяток шагов, но внезапно море перед ним вздулось пузырём, из которого вылупилось, распространяя запах несвежей рыбы, отвратительное чудище: лягушачья кожа, устрашающий клюв на морде, короткая шерсть на голове, увенчанной блюдцем с опалесцирующей жидкостью. Растопырив длинные лапы с перепонками, нечисть пошла на парня, отсекая его от своей жертвы.
От первого мощного удара в грудь зверь даже не пошатнулся. Зато второй удар, пришедшийся в переносицу над клювом, заставил его отдёрнуть голову, отчего светящаяся вода выплеснулась из блюдца. Подоспевшая Тави попыталась зацепить чудовище когтями, но промахнулась, и оно лишь покачнулось, а потом внезапно упало навзничь, ушло под воду и исчезло из вида.
В два прыжка догнав Василису, парень придержал её за косу, рывком подхватил на руки и, не обращая внимания на сопротивление, потащил к берегу. Девушка извивалась и отчаянно сопротивлялась, пустив в ход ногти. Спасатель, едва удержав ей, зашипел от боли в разодранных плечах, тяжело вздохнул, и пробормотал:
— Извини, Вась, так надо.
После этого он решительно окунул её с головой в воду, досчитал до трёх, и, вытащив безвольно поникшее тело, побежал к берегу. Тави, поймав зубами за загривок и закинув себе на спину судорожно бьющую лапами по воде Ликси, бросилась следом.
Бережно уложенная на сухой песок Василиса, не дожидаясь реанимационных мероприятий, села, потом вскочила на ноги и попыталась броситься к морю. Тави толчком опрокинула её и придавила лапой:
— Куда, идиотка? В последнюю минуту ведь вытащили!
Пытаясь выкатиться из-под лапы и встать на колени, девушка надрывно закашлялась, и прохрипела:
— Пустите! Он меня зовёт!
Не убирая лапы, Тави спокойной поинтересовалась: