Послушно переставляя ноги, девушка на бегу испуганно спросила:
— Кто это? Она опасная? И где мы?
Затащив Василису в ближайший двор, Гриша поцеловал её в висок и радостно объявил:
— Мы — там, где надо, в Крёкшино-два. Хотя они считают, что «два» — это мы, а они как раз первые. А бабка Фиса — очень опасная, до смерти заговорить может, а уж по части допросов ей вообще равных нет.
Василиса ошарашенно огляделась:
— Значит, у меня получилось?
— Так у тебя всегда всё получается.
— А ромашки зачем?
Григорий ответил, даже не задумываясь:
— Мне показалось, что если я покажу тебе — тебя же, но уже там, где надо, и добавлю что-нибудь приятное — ты ведь любишь ромашки — переместиться будет легче…
Помянув добрым словом Никифорову, Василиса сплагиатила:
— Когда врёшь — не делай такое честное лицо. И вообще — лучше бы бутерброд показал, или пиццу: я, по-моему, уже сутки не ела, так что ещё быстрее рванула бы сюда.
Вившаяся у ног Ликси издевательски мяукнула, а Гриша, охнув, опять подхватил её на руки и понёс в дом, громко взывая к очередной тётке с очередным ретро-именем.
Дом оказался маленьким, почти игрушечным трактиром. Василиса была усажена на скамью, обложена подушками и овечьими шкурами, и отдана на растерзание суетливой тётушке средних лет, которая явно собралась закормить её до смерти. Напоминания о том, что им нужно поторапливаться, чтобы разобраться с монеткой и доставить Гришу в Москву до экзамена, оказались безрезультатными: пришлось съесть и нереально вкусную жареную рыбину, и пирожок с загадочной северной ягодой, с трудом отбившись от предложения пожарить «яишню с салом».
После еды спать захотелось смертельно, и девушка, привалившись к Гришиному плечу, пообещала:
— Я сейчас, только секундочку…
На мгновение придя в себя, она безнадёжно констатировала: — Кофе здесь, конечно нет, — чем невероятно обидела тётушку. Минут через пять, которые она благополучно проспала, перед Василисой появилась кружка, распространяющая умопомрачительный аромат. Вкус был ещё лучше, чем запах, и, после ещё десяти минут упоённого смакования, девушка более-менее пришла в себя.
Избушка местной транспортной компании оказалась на отшибе, за узкой полосой деревьев. Худую высокую женщину со строгим пучком волос, но в превесёленькой юбке с разноцветными полосками по подолу, появление Гриши не обрадовало. Она поджала и без того сухие губы, и злорадно заявила:
— Опоздал. Так что — всё по закону, монета моя.
Ведьма развернулась и собралась уже вернуться в избу, но остановилась после ехидного вопроса Василисы:
— Так уж и по закону? А как же правило, что, если до истечения суток от срока успеешь вернуться, имеешь право монету забрать?
Близоруко прищурившись, ведьма вгляделась в девушку и злобно спросила:
— Это кто же у нас такой умный выискался? Гриня, утихомирь свою невесту, а то наслышаны, будет тут всякая жмудь болотная меня правилам учить.
Григорий, усмехаясь и явно предвкушая грядущее представление, ответил спокойно, обстоятельно и по пунктам:
— Во-первых, Инга из Латвии, а не из Литвы, соответственно — не жмудь. Во-вторых, это не Инга, соответственно, не моя невеста, и потому утихомиривать её я права никакого не имею. И, в третьих — она сама кого хочешь может утихомирить.
— Не невеста, говоришь? Ну-ну… Тогда расскажи мне, не-невеста, где это ты такое правило выкопала?
Василиса порылась в памяти, вспоминая обсуждение договора с дядькой Мироном, и бодро отрапортовала:
— Поправка три к статье восемьдесят четыре, пункт два, глава первая Уложения об обращении монет. Принята месяц назад. Следить нужно за изменениями законодательства, уважаемая. Так что прошу монету сюда и, пожалуйста, побыстрее, мы спешим.
Тётка плюнула, сходила в избу за монетой, и бросила ей Грише с возмущёнными комментариями в адрес Хранителей, которые, что ни месяц — всякий бред придумывают, только бы честных ведьм заработка лишить.
Повернувшись к Василисе, она уже более миролюбиво поинтересовалась:
— Как тебя там, не-невеста, к какой статье поправка, говоришь?
Девушка, вертевшая в пальцах возвращённую монету, посмотрела на ведьму через дырочку, вернула сокровище Грише и спокойно призналась:
— Ни к какой. Я её только сейчас придумала.
Последовавшая немая сцена продлилась недолго: парень рассмеялся и заявил, что он Василису обожает, а ведьма, с возмущённым воплем, слетела с крыльца и направилась к парочке с явным намерением разобраться физически. На её пути тут же возникла Ликси, предостерегающе зашипела и начала увеличиваться в размерах.
Ведьма отшатнулась, безуспешно попыталась обойти гигантского зверя, остановилась и, порывшись в карманах, нацепила на нос очки в дизайнерской оправе.
Наклоняя голову то к одному плечу, то к другому, она пристально разглядывала девушку несколько бесконечных минут, потом спокойно подошла, ткнула в грудь пальцем с дизайнерским же маникюром, и возмущённо спросила:
— Ты хоть понимаешь, что сделала?
Василиса палец отстранила и ответила, не повышая голоса:
— Понимаю. Обманом выманила у вас монету. Уложением не запрещено, лучше законы знать нужно.
— Сама бы их получше учила, нахалка. Ты вот сколько уже Хранительницей? А простейших вещей не знаешь.
Пошевелив пальцами, девушка гордо ответила:
— Уже сутки!
— Сколько?
— Даже больше — кольцо я приняла вчера утром, так что…
Ведьма мелодично рассмеялась и, кажется, даже сбросила пару десятков лет:
— Так, а годочков тебе… Только не говори, что двадцать, а то я сейчас от смеха скончаюсь в самом расцвете своих двухсот.
— Не скажу, не переживайте.
Ведьма с демонстративным облегчением вздохнула, а Василиса официальным тоном продолжила:
— Потому что двадцать мне исполнится только завтра.
Григорий хлопнул себя по лбу и заметался, бормоча про подарок, а ведьма немного постояла с открытым ртом, но смеяться не стала, видимо, жизнь берегла. Вместо этого она предложила:
— Ну, давай знакомиться, начальница. Я — Арина, местная ведьма, знахарка и привратница.
— А я — Василиса, по-здешнему — Ася, и совсем не местная. Вернее, была не местная, а теперь даже не знаю… Так что я там с Уложением напутала?
Стремительно сбегав в дом, Арина вернулась с толстой, переплетённой в бычью кожу книгой и начала её листать:
— Какая, ты сказала, статья?
— Да я уже и не помню. Восемьдесят какая-то.
Ведьма нашла нужное место и поманила Василису:
— Иди, смотри, что ты натворила: вот оно, слово в слово как ты сказала.
Гриша веселился, повторяя:
— Ты знал, ты знал… Я тебе на день рождения хрустальный шар подарю, чтобы ещё лучше угадывала.
Снисходительно посмотрев на молодёжь, Арина объяснила:
— Это в другом Уложении написано, о Хранителях. У меня его, ясное дело, нет, но слышала, что, если Хранитель новое правило выдумает, вслух при двух свидетелях произнесёт, и оно тут же будет каким-нибудь идиотом, вроде меня, без возражений исполнено, то оно становится законом, и во всех книгах и свитках появляется. Вот привратники сейчас радуются, и пытаются узнать, кого за такое счастье благодарить.
Василиса пожала плечами:
— Нас с вами, кого же ещё? Я придумала, вы исполнили.
— Как же ты меня подставила, дурёха малолетняя!
— А будете обзываться, сейчас ещё что-нибудь придумаю. Например, что при встрече с Хранительницей все привратники должны приседать и говорить «ку». Вот так, — и девушка, полуприсев, вытянула вперёд руки, и сложила губы трубочкой: — Кууу!
Ведьма машинально начала повторять её движение, потом опомнилась и возмутилась:
— Так ты ещё и хулиганка!
Гриша шагнул вперёд и протянул ведьме серебрушку, кинув Василисе через плечо:
— Вась, озвучь, что, в случае опоздания к обратному переносу и самостоятельному возвращению до истечения суток, владелец может получить монету обратно при условии повторного внесения оплаты за переход. Думаю, так будет справедливо.