Мужик в балахоне — капюшон съехал на одну сторону, открывая взору божества лысеющую голову небогатого горожанина, судя по всему, лет сорока с неприятными бегающими поросячьими глазками и кривыми зубами — уже окончательно понял, что попал, и в перерывах между ответами начал противно подвывать на одной ноте. Умирать ему очевидно не хотелось, хотя, судя по распластанному на жертвенном алтаре телу, никакого пиетета перед бесконечной ценностью человеческой жизни культист глобально не испытывал.
— «Плохо» — Все «бесконечности» несли на себе отпечаток того, кто их передавал дальше по цепочке, поэтому при необходимости так можно было бы отследить предателя. А в том, что это была натуральная, заложенная под него бомба, Серов уже практически не сомневался. В слух он, однако, спросил другое, — много вас? В вашей ячейке? Есть еще кто-то, кто здесь не присутствует?
— Н-нет, — голос лысого культиста дал петуха, а в воздухе неожиданно запахло говном…
— Простите нас, Владыко, — видимо поняв, что такими темпами они все тут сдохнут, другой балахонистый бросился статуе Александра в ноги, но тут же словил каменной ступней пинок в противоход и, издав неопределённый звук, поломанной куклой отлетел на несколько метров к дальней стене.
— Никому не двигаться! Ты слышишь меня?
— Да, Владыко, — еле слышно ответил лысый засранец.
— Почему вы решили жертву приносить именно мне, а не любому другому богу? — Последовал следующий вопрос.
— Владыко, вы единственный действующий бог на континенте, который действительно являет последователям свою силу, — пока лысый «ушел в перезагрузку» на вопрос ответил еще один культист, который до этого, кажется, вообще не шевелился. Из пяти человек, которые изначально учувствовали в ритуале, двое уже отправились на свидание в Богами — как бы странно не звучал этот эвфемизм в данной ситуации — один с самого начала упал в обморок, засранец впал в прострацию и получается, что у Александра остался только один доступный собеседник. — До нас дошли слухи о том, что ваша сила помогла людям справиться с недавней эпидемией, остальные же боги остались глухи к просьбам своих последователей.
— И поэтому вы, придурки, решили принести человеческую жертву? Богу, который «прославился» лечением больных и помощью страждущим? У вас в голове говно вместо мозгов? — Последний вопрос был явно риторическим, поэтому балахонистый даже не попытался на него отвечать. Серов подумал немного и продолжил вопрос. — Много в городе людей, которые считают меня своими последователями?
— Н-не очень, Владыко, — этот культист тоже начал заикаться от волнения и страха. — Несколько десятков.
— Есть среди них нормальные люди? Которые точно не будут замазываться этой гадостью? — Серов ткнул каменной рукой в сторону лежащей на алтаре жертвы. — И что это за девушка? Вы же не первую попавшуюся бабу на алтарь потянули?
— Это девушка — младшая дочь начальника городской стражи, — уже понимая, что правда может расстроить божество, но все равно не решаясь соврать, ответил неудачливый культист. — Мы хотели поймать какую-то магичку посильнее или дворянскую дочь, но не получилось. А получилось только ее.
— Твою мать! — Серов до хруста — буквально до хруста, с пальцев начала осыпаться мелкая крошка — сжал каменные кулаки и в сердцах пнул лежащего перед ним лысого. Под ногой что-то хрустнуло и культист издал тяжелый болезненный стон. — Сука! Сука! Сука! Нет простой смертью вы не отделаетесь, я вам такое посмертие устрою… В назидание другим вот таким умникам.
Последние пару лет Александр усиленно работал над своей «Библией». Книгой, которая станет философской и метафизической основой его религии. В ней должны были максимально подробно и без всяких двойных толкований разъясняться все аспекты жизни «праведного» приверженца новой веры. Начиная от привычного всем «не убей» и «не укради», через основы правильного мышления и необходимость умственного и телесного саморазвития к банальным правилам гигиены. А что, вон у мусульман очень правильная и передовая — уж на момент становления веры в 7–8 веке нашей эры так точно — практика мытья рук и ног. Мелочь кажется, местами даже смешная в разрезе «религиозного видения», а сколько это сэкономило за полтора тысячелетия жизней, страшно даже представить.
Короче говоря, должен был получиться такой себе гибрид уголовного кодекса с кодексом юного строителя коммунизма, пропущенный через личный опыт успевшего пожить в двух мирах человека и адаптированный для средневековых реалий.
Но самая главная изюминка раскрывалась даже не в этом. В своей «Библии» Серов хотел «прописать» для верующих в него почитателей концепцию «рая» и «ада» — не в плане наличия дьявола-антагониста и вечного с ним сражения, а в плане награды-наказания для человека в зависимости от его земного пути, — что было в местных религиозных системах настоящей прорывной новинкой.