Признаться, что после прекрасного, технически выполненного удара ногой с разворота в челюсть лохматому аборигену, я ожидал несколько иную реакции. Как от самого потерпевшего, так и от окружающих. Включая как моих спутников в лице Жени и Ахмета, так и пятерки звероподобных человекообразных, составляющих свиту моей жертвы. Нельзя сказать, что мое действие стало результатом импульсивной реакции на недоброжелательный взгляд в мою сторону, сопровождаемый невнятным рыком, в котором с трудом угадывалось что-то типа: «А это что за чмо к нам приперлось?» и в заключении этакий небрежный удар, вернее даже тычок мне в грудь. Из разряда: «Вьюноша, не мельтешите, вас здесь не стояло». Возможно все вышесказанное не более чем выдумка моей разбушевавшейся фантазии, обильно стимулируемой рассказами во время вечерних посиделок у костра, где главным рефреном звучала теза: «Драки не избежать и вообще, бей первым, Федя». Но это все субъективно. А вот то, что мой противник не проявил должного уважения ни ко мне, ни, более того, к моим сопровождающим, сомнения не вызывало.
Никакого почтении по отношению как к Вождю, так и и Шаману племени продемонстрировано не было.
Лохматый, а именно так на первый случай, я решил окрестить своего визави, демонстративно проявил свое неуважение к руководству как вербальными, так и невербальными методами. Сначала разразившись глухим нечленораздельным бормотанием в котором с трудом угадывалось что-то типа: «Ну и где вы сцуки шлялись? Лучше бы вы там и сдохли» а потом этак зло выщерился в сторону моего однокашника, демонстрируя немалые такие клыки, приличествующие скорее какому-нибудь пещерному медведю нежели представителю homo sapiens. Впрочем в видовой принадлежности лохматого, да и его окружения я как-то в тот момент засомневался. Хотя, с другой стороны, при всей неразборчивости его речи, изъяснялся он несомненно на знакомом мне языке. Что несомненно подтверждало наличие разума. Думаю, что заслуга в том, что мне удавалось различить отдельные слова в этой мешанине рыков, хрипов и урчаний, целиком и полностью принадлежала Жеке и Юрке. Вряд ли неандертальцы сами по себе пришли к словесности Гиппиус и Жириновского.
Так вот, по всем канонам, принятым в животном мире, такая наглая демонстрация зубов в сторону альфа самца — а Вождь племени несомненно по должности занимает именно эту ступеньку в иерархии — воспринимается не иначе как вызов на на битву за звание лучшего. Неужто, за те три дня, пока мы предавались рассуждениям на тему о великом и счастливом будущем, в племени произошел переворот. И появился новый Вождь. Это несколько расходилось с тем, что я себе надумал, когда услышал про то, как Юрка карал непокорных, развешивая их гроздьями по деревьям. Впоследствии выяснилось, что хоть мой коллега по институту и действительно развешивал диссидентов на деревьях, но при этом остатки гуманизма не терял, и вешал не петлей за шею, а просто на пару дней, с целью перевоспитания, привязывал провинившихся к стволам и переводил исключительно на жидко-бадяжную диету в виде воды и словесных увещеваний.
Неудивительно, что в таких условиях демократия в племени расцвела махровым цветом и неоднократно приводила к попыткам внутренних переворотов со стороны перманентно возникающей оппозиции. Про все это я узнал позже. А пока, наблюдая за своими спутниками — Вождем и Шаманом, просто недоумевал.
Меня откровенно смутила реакция моего однокашника на явно выраженный вызов наработанному годами авторитету. По его виду нельзя было сказать, что он испугался. Но и желание отстаивать свое право на власть совершенно не демонстрировал. Так, в лучшем случае кривил морду лица на откровенный афронт.
А лохматый, подначиваемый улюлюканьем со стороны группы поддержки, и убедившийся в собственной безнаказанности совершенно распоясался. При этом он решил пойти по пути, рекомендованном через десять тысяч лет многими выдающимися умами современности, начиная от Эйнштейна и заканчивая воротилами криминального бизнеса — двигаться от малого к большому. И в качестве первого этапа на этом пути он определил меня. Поэтому не мудрствуя лукаво снова толкнул меня в грудь, при этом нелицеприятно высказался в адрес моих родственников по женской линии.
После чего и заработал в челюсть тот самый классический мавиши гери.
Голова лохматого резко дернулась в сторону, а потом, вместо того, чтобы сложиться безжизненной тушкой у моих ног, абориген просто замотал башкой из стороны в сторону и не сказав ни слова понуро поплелся в лес, волоча за собой по траве копье, судя по диаметру древка предназначенного для охоты на мамонтов.