эхЧ
В которой главный герой проклинает весь мир, за то, что до сих пор не существует эффективного средства от похмелья, заодно пытается оценить масштаб проблем, стоящих перед ним, а по ходу дела обменивается нелицеприятными репликами со своим конем.
Мы с Черным медленно тащились по размокшей проселочной дороге, окруженной с одной стороны полями, а с другой чернеющим лесом, проклиная мелкий занудный дождик, способный испортить настроение и гораздо более флегматичным разумным, нежели я и мой конь. Правильно было бы сказать не мы с Черным, а я на Черном, но кому нужны эти детали. Тем более, что мой вес для чистокровного шайра, все равно, что шарик наполненный гелием в руках у великовозрастного хулигана, забравшего этот шарик у симпатичной девочки. Естественно, для того, чтобы таким своим поступком вызвать у девочки интерес к своей особи.
Впрочем то, что мой Черный вовсе на шайр, несмотря на твердые гарантии барыги, который мне его всучил, я сообразил сразу же, как только узнал, что обязательным атрибутом шайра является фризы — пышные, обычно белого цвета обросль в районе скакательного сустава, мягкие аллюры и, самое главное, добрый уживчивый норов. Судя по всему, именно последнее качество Черного и стало тем доводом, который позволил мне за дешево приобрести прекрасного жеребца вороной масти и потрясающего экстерьера. Поскольку норов у этого монстра твердо свидетельствовало о его прямой родословной непосредственно от адских гончих. Что однозначно подтверждалось тяжелыми переломами у трех его предыдущих владельцев. Как ни странно, мы нашли общий язык с жеребцом. Я его поил, кормил и холил, правда не непосредственно, а силами специально обученных для этого людей- конюхов. Он же меня возил и периодически пытался угробить, что доставляло обеим сторонам дополнительное развлечение, превратившись в этакую игру ума и сообразительности. Ну типа: «В живых останется только один». В последнее же время мы с удовольствием стали общаться друг с другом, обращая внимание собеседника, в первую очередь, на его полную моральную деградацию.
Жуткое похмелье и хмурое небо, а так же неторопливая походка Черного настроили меня на философский лад и я впал в маразм размышлений.
Заканчивался пятый цикл нашего прибывание на Земле 2. Именно такими, трехсотлетними циклами я привык отмечать прожитые эпохи. В конце каждого цикла мы все — троица попаданцев с Земли Изначальной и единственный местный, чудом выживший Атлант — Ахмет, вынуждены были совершать мучительную процедуру полного обновления личности. Процедуру, которая предполагала складирование текущих воспоминаний и эмоций, всего того, что и составляет основу личности, куда-то на внешний носитель. После чего полную очистку памяти и последующую обратную выборочную загрузку воспоминаний.
Непонятно, что при этом служило тем самым фильтром, который напрочь лишил меня знаний об философах эпохи Возрождения — по утверждению Юрки ранее я обожал ставить собеседника в тупик цитатой из того же Мишеля Монтея или Томмазо Компаннелы- и деталях сохранило в мозгу образ глубоко мною нелюбимой Марго. Вплоть до нюансов кройки ее обычной юбки — карандаша.
Теперь же имена Монтея и Компанеллы мне совершенно ни о чем не говорят, и узнал я о них впервые, исключительно со слов того же Юрки.
Да бог с ними, с философами. Каждая реинкарнация приводит к потери большей части знаний, которые не были использованы в текущем цикле. Так что от Андрея, который попал на Землю 2 около полутора тысяч лет тому назад, считай что и ничего не осталось. Нельзя сказать, что новая личность мне была чем-то неприятна. В конце-то концов, плохо относится к самому себе — это какое-то извращение. Вот только складывается впечатление, что при всех этих трансформациях личности сохраняется неприкосновенным некое ядро, которое и дает оценку новому я. Оценку не эмоциональную, типа нравится-не нравится, а скорее функциональную. И эта оценка заставляет настораживаться. Эта оценка намекает на то, что я со временем утрачиваю свежесть восприятия и впадаю в состояние этакого безразличия, свойственного скорее машинам, нежели людям. Вот смеху то будет, ежели цикле этак на десятом я превращусь в аналог андроида, которому по ночам станут сниться электрические овцы.
Впрочем не будем о плохом. Поскольку есть и хорошие новости. Жека утверждает, что еще немного и он таки найдет способ нас убить. Окончательно и безвозвратно. Чем не повод для радости. Правда прозвучавшее из уст моего приятеля «еще немного» может составлять и сто лет и десяток трехсотлетних циклов. А люди, как говорят на Земле Изначальной, так долго не живут. Так ведь то люди.