Но это при условии, что человек уже состоялся как вид, но не успел продвинуться на пути прогресса достаточно далеко.
Крайние варианты вызывали большие опасения. Ежели людей на Земле еще нет, то карьера отшельника представлялась в самых мрачных тонах. Мало того, что я человек достаточно коммуникабельный, так еще отсутствие специфических навыков может здорово осложнить жизнь. Как прикажете разводить костер, когда закончится газ в зажигалке, не говоря о том, что самой крупной дичью, которую мне удалось собственноручно добыть, была семисотграммовая щучка, выловленная навороченным спиннингом с палубы шестиметровой яхты. И как прикажете прокормиться без спиннинга, яхты и хотя бы заурядного супермаркета.
Вариант с продвинутой цивилизацией тоже представлялся сомнительным. Опасения вызывали остаточные сведения из учебника древнего мира, в соответствии с которыми продвинутые культуры, вплоть до наступления эпохи феодализма, использовали случайных прохожих в основном в качестве предмета кровавого жертвоприношения. А судя по отсутствию зданий и сооружений на месте, где предполагается быть столице с двухтысячелетней историей, эпоха феодализма еще не наступила.
Размышляя таким образом, я сформулировал основные задачи. В краткосрочном плане, обеспечить минимальные жизненные потребности, как-то место проживания, огонь, хлеб насущный, господи, как жрать хочется, наверное нервное, а что дальше-то будет, и чаю с утра не попил. В долгосрочном плане определиться с эпохой и попытаться наладить контакт с человечеством, при наличии оного. В стратегическом плане все-таки набить Жеке морду.
Вдохновленный плодами собственного гениального умствования я решил перебраться на берег реки, руководствуясь соображением, что в ближайшее время в плане пожрать можно рассчитывать только на рыбу, да и то ежели повезет. А к пище надо держаться поближе. Переход на чисто вегетарианскую диету, как-то грибы, ягоды и шишки, я предпочел максимально отсрочить.
Вторым не менее важным резоном послужила шальная надежда, что пещера, вернее даже пещерка размером семь на восемь и высотой три пятьдесят — чем не полногабаритная квартира? — в которую лазили все местные пацаны до тех пор, пока служители культа объявили ее то ли местом отдохновения святого Августина, то ли запасником для хранения мощей и реликвий, и на этом основании здорово расширили территорию монастыря. Так вот, эта пещера вполне возможно присутствует и в настоящем времени. Если река не изменила русло радикальным образом, то вон та небольшая скала в полутора километрах, выступающая из земляной кручи, и содержит искомое. Через три часа, проклиная неустроенность девственного леса, буреломы, заросли ежевики и крутые спуски, большую часть которых пришлось преодолевать на пятой точке, я стоял на берегу великой реки, рассматривая полуметровую дыру в скале метрах в десяти у себя над головой. Скала существенно отличалась от той, с которой я имел дело в детстве. Она представляла собой вертикальный гладкий гранитный монолит без трещин и выступов, сверху оканчивающийся полутораметровым козырьком. Не имея определенных альпинистских навыков, забраться наверх представлялось проблематичным. Как бывший альпинист, я понимал, что с навыками задача не представляла ни малейшего труда, при условии, что к альпинистским навыкам прилагаются скальные крючья, шлямбуры, молоток, пяток карабинов и метров двадцать веревки сороковки.
Пока я размышлял над возникшей проблемой, из дыры высунулась растрепанная башка, раза в полтора превосходящая по размеру стандартную человеческую, окинула меня мутным взглядом и задала резонный вопрос.
— Слышь, мужик, выпить есть? — Ошарашенный дилеммой, так все-таки — выпить или есть? — я молча хлопал глазами, пялясь на аборигена.
Дополнительным раздражающим фактором послужило то, что башка заговорила со мной на великом и могучем. Нет, я конечно патриот родной речи, но не до такой же степени, чтобы без внутреннего сопротивления принять этот факт лингвистической нелепицы. Все-таки настроил себя при контакте с аборигенами на более простые словесные конструкции. Типа: «Ы-Ы-Ы! А-А-А! Ух! Ба-Бах!»