Но нет: корабль нагружали, чинили повреждения. И вот снова поставлены паруса. Надулся большой грот, марсели выгнулись вперед, и фрегат опять скользит по океану.
Мыс Доброй Надежды… Остров Асунсьон… Азорские острова.
Аотуру привык к мысли, что никогда не увидит Францию, куда так жадно стремился десять месяцев назад.
Звездное небо изменилось. Он уже не видел ни одного знакомого созвездия.
Еще на Иль-де-Франсе Бугенвиль предлагал ему остаться, напоминая, что оттуда легче вернуться на родину. Но таитянин упрямо отказывался. Он хочет своими глазами увидеть таинственную землю — Эноуа Парис. Но плавание затянулось.
Не желая огорчать Аотуру, Бугенвиль на каждой стоянке говорил ему, что это последняя, в следующий раз они отдадут якорь у родных берегов, но сам невольно думал: «Сколько было таких стоянок после выхода из Бреста!».
Бугенвиль осунулся. Он замкнулся и почти ни с кем не разговаривал, все больше времени отдавал своим записям. Запершись в своей каюте, он часами писал.
Нет де Бушажа. Остались вдали Коммерсон, Веррон, Роменвиль. Похоронен в море боцман Пишо…
К Бугенвилю приходили де Бурнан, Дюкло-Гийо. Но разговор не клеился. Они никогда больше не встретятся на одной палубе. И от этого было грустно и тоскливо, хотя каждый с нетерпением ждал того момента, когда ступит наконец на родную землю.
Зато отец Лавесс и Сен-Жермен заметно оживились. Они опять стали появляться на палубе фрегата под руку, подолгу мирно беседовали.
У берегов Европы «Будёз» догнал корабль Картерета. Бугенвиля удивило, что британское Адмиралтейство выделило такое неуклюжее тихоходное судно для дальнего путешествия. Два капитана провели вместе несколько часов. Картерет и не подозревал, что Бугенвиль совершил кругосветное плавание.
— Вы знаете, сэр, — сказал англичанин, — я получил известие, что из Англии еще в 1768 году отправился в длительное плавание некто Джемс Кук. Удивляюсь, почему ему оказано такое доверие. Кажется, ничем особенным он себя не проявил. Правда, этот Кук отличился в Семилетней войне, где показал себя хорошим разведчиком на реке Святого Лаврентия.
— Я, мосье, тоже отлично знаю эту реку, — возразил Бугенвиль. — Ведь я был тяжело ранен в сражении под Квебеком.
— О, простите, сэр, я и не знал… — Картерет смущенно замолчал. И потом, чтобы сгладить неловкость, заговорил о нравах жителей Новой Гвинеи.
Бугенвиль подумал о том, что уж слишком часто стали выходить англичане в Южное море. Джемс Кук? Кажется, он слышал о нем как об удачливом и талантливом офицере. Впрочем, нетрудно и перепутать эти английские фамилии.
В последующие несколько дней сильно штормило и дрейфующее судно отнесло в пролив Ла-Манш.
Вот-вот должны были показаться берега Франции, которую моряки не видели уже почти три года. Бугенвиль рассматривал в подзорную трубу верхушки волн. К нему подошел Дюкло-Гийо:
— Мосье, боцман доложил, что с минуты на минуту может сломаться фок-мачта ниже топа. Сотрясение, которому она подверглась после поломки реи, оказалось сильнее, чем мы предполагали.
Бугенвиль и Дюкло внимательно осмотрели мачту.
— Да, долго она не продержится, — сказал Бугенвиль. — Придется переменить курс и идти не в Брест, а в ближайший от нас порт Сен-Мало.
Волнение усилилось. Бугенвиль напряженно всматривался в даль.
— Вот она, Франция! — протянул он руку на юго-восток.
Аотуру ринулся к борту и схватился за планшир. Потом подбежал к Бугенвилю и почти вырвал из его рук подзорную трубу. Он отставил правую ногу и, упершись рукой в бок, поднес трубу к глазу. Но увидел только невысокие желтые скалы. Они казались совершенно безлюдными.
Аотуру опустил подзорную трубу и растерянно оглянулся.
Сен-Мало — старинный порт Франции. По преданию, в монастыре на гранитном острове, окруженном мрачными стенами, жил монах, принявший имя Мало. Впоследствии он стал одним из первых епископов Бретани. Стены города видели много сражений. Коронованные особы в сопровождении многочисленной свиты торжественно въезжали в городские ворота. Здесь были Карл VI и Франциск I, Карл IX и его двор. Особое свободолюбие горожан вынудило покинуть Сен-Мало Генриха IV, который согласился с требованиями малуинцев, чтобы город управлялся губернатором.
Со стороны моря издавна грозил своим вторжением враг. Во время одной из войн с англичанами город сильно пострадал: противник направил в порт несколько горящих брандеров. Взрыв пороховых складов в порту уничтожил много строений, со зданий сорвало крыши.
И все же малуинцы навсегда отдали свои симпатии морю. Немало уроженцев Сен-Мало отправлялось к берегам неведомых земель. И ни один горожанин не оставался равнодушным, когда в порт входил корабль, особенно если он возвращался из дальнего плавания, преодолев тысячи миль морских дорог.
К Сен-Мало, лавируя и огибая многочисленные мели, подошел фрегат, с изорванными парусами и обросшим зелеными водорослями корпусом, и попросил лоцмана. Можно было сразу же узнать в нем морского бродягу, проведшего в море долгие годы.
А когда портовые мальчишки разнесли по всему городу весть, что это тот самый фрегат, который покинул французские берега три года назад и, обогнув всю Землю, возвратился теперь в Сен-Мало, чтобы здесь закончить свое достопамятное плавание, в порту собралось почти все население города.
Но оказалось, что были в нем и люди, недовольные благополучным исходом плавания.
Камердинер герцога Дегийона, посланный хозяином узнать, какое судно столь необычного вида входит в порт, получил за известие увесистую пощечину.
— Ты что-то перепутал, — закричал герцог, — «Будёз» не мог вернуться! Он должен был прибыть еще два года назад, а если тогда не вернулся, то давно погиб в Южном море!
— Не знаю, ваша светлость, — бормотал опешивший камердинер. — Я еще раз узнаю, ваша светлость…
Он попятился от разгневанного герцога и, пользуясь тем, что хозяин отвернулся, незаметно выскользнул из кабинета.
А герцог и сам уже видел, что это тот самый корабль, которому нужно бы покоиться на дне океана. Он молча следил, как на корабле быстро и проворно опускают реи и стеньги, как по правому борту заплясала на волнах капитанская шлюпка.
Дегийон нетерпеливо позвонил в колокольчик. И когда настороженный камердинер снова вырос перед ним, герцог злобно улыбнулся:
— Немедленно просить ко мне капитана!
Привыкший хорошо разбираться в интонациях голоса своего хозяина, камердинер подумал, что не хотел бы оказаться на месте капитана фрегата, разве только… Разве только этот человек способен потягаться с самим Дегийоном.
Глава IX
Эноуа Парис
Я готов думать, что… таитяне, которые строго придерживаются законов природы, ближе к хорошему законодательству, чем любой цивилизованный на-рад.
Штормовой ветер пересыпал песчаные дюны Ла-Манша, обнажая корни низкорослых сосен. Темные рваные тучи, бегущие с запада, осыпались дождем над Парижем, монотонно барабанили по крышам и покрывали рябью свинцово-серую Сену. Кареты, громко стуча по булыжной мостовой, обдавали грязью прохожих.
А за тысячи миль от Парижа, в Индийском океане, стояла безветренная жаркая погода. Начиналось лето. Влажные испарения заросшего буйной растительностью острова были источником тропических болезней. Этот климат был вреден Коммерсону. По ночам его все чаще душил кашель. Врач из Форта-Дофин, французского поселения на Мадагаскаре, настойчиво советовал Коммерсону покинуть тропики и незамедлительно переселиться в страну с более умеренным климатом. Уехать? Но ведь еще почти ничего не сделано. Не описано даже половины тех растений, которые здесь, на Мадагаскаре, впервые встретились ученому. Да и на островах Бурбон и Иль-де-Франс (Реюньон и Маврикий), где он работал после того, как сошел с фрегата «Будёз», еще очень много интересного. Он собирался как-то систематизировать бесчисленные коллекции, собранные им в кругосветном плавании. А в мире еще столько неизученного. Здесь, на Мадагаскаре, Коммерсон нашел чрезвычайно любопытный вид лемура, который является промежуточным звеном между двумя другими видами этого животного.