А н ю т а. Все ясно, Григорий Николаевич, сделаем. (Убегает).
Громов, Переверзев, Силантий, Авдотья и другие уходят влево. Справа слышен гул трактора. Машина глохнет. С ведром в руках появляется Вася. Слева, тоже с ведром, возвращается и бежит к бочке Анюта. Лицо Васи в пыли, видны только черные глаза и белые, как снег, зубы.
В а с я (галантно расшаркиваясь перед Анютой, говорит полушутливо). Приветствую, многоуважаемая Анюта, и спешу выразить свою неподдельную радость... Какая неожиданная встреча!
А н ю т а (смущаясь, смотрит вниз). Ах, как вы меня испугали, Вася. (Взглянув на Васю звонко хохочет). Ха-ха-ха...
В а с я (в недоумении и обиде). Анюта, (снова взглянув на него, Анюта хохочет все сильнее и громче) если мое появление кажется вам смешным, я могу уйти. (Сухо официально.) Разрешите из вашей бочки позаимствовать ведро воды для заправки радиатора, так как наша бочка в нашем колхозе рассохлась и вода вытекла.
А н ю т а (сквозь смех). Ты обиделся? Бедненький! (Вытаскивает из кармана зеркальце и подносит его к Васиным глазам.) Посмотри на себя!
В а с я (взглянув в зеркальце). Ну и ну! (Быстро зачерпнув воду ладонями, смывает пыль с лица и подскакивает к Анюте). А теперь штраф с тебя. (Хочет поцеловать Анюту, но она отскакивает). Анюта!
А н ю т а. Василий, ты что это, разве можно целоваться на вахте? Да и потом...
В а с я. Что потом?.. Анюта, когда наша свадьба? Ты обещала подумать... Когда?
А н ю т а. Я еще не знаю. Я еще не подумала... да и потом... Скажи, что ты сейчас делаешь?
В а с я. Как приказано, влагу закрываю.
А н ю т а. Влагу?.. Двадцатое апреля, земля сохнет, пылища, а он — комсомолец— влагу закрывает?! (Иронически.) Рекорд! Так вот почему ты в пыли... Такую пылищу поднял — солнышко закрыл. А когда сеять ваша артель начнет?
В а с я. Опять! Анюта не будем спорить. Ты же знаешь: по этому пункту между нами принципиальные разногласия.
А н ю т а. Принципиальные! Так, пожалуй, каждый лодырь может сказать, что у него со стахановцами принципиальные разногласия... (Ласково). Вася! Ведь обидно: ты комсомолец, мой жених и вдруг...
В а с я. Хочешь, я объясню подробно?
А н ю т а (запальчиво). Не надо. Знаю, чему учит вас «поперешный» полевод и этот ваш Валерьянович. Они хотят сеять в мае, а вы, комсомольцы, уши развесили, зеваете, влагу пылью закрываете. Нет, честное слово, Вася, это не по-комсомольски.
В а с я (сухо). Ну, знаете, товарищ Анюта, мои чувства вам давно известны, но садиться себе на шею я не позволю... принципиально!
А н ю т а. А я? Почему я должна позволять своему будущему... жениху... плестись в хвосте и... купаться в пыли... в такой решающий момент... Ни в коем случае! Это... это, наконец, смешно!
В а с я (вне себя). В таком случае, в таком случае... я ухожу.
А н ю т а (чуть не плача). А я не заплачу. (Вытирая глаза, черпает порывисто воду ведром и, всхлипнув, убегает влево.)
В а с я. Анюта! (Зачерпнув воды ведром бежит вправо и приостанавливается, хватаясь обоими руками за голову). Э-э-х! Опять поссорились... И до чего же мне не везет в любви... в решающий момент! (Махнув рукой, убегает).
Справа выходят, медленно осматривая поле, Поперечный и Бережнов.
П о п е р е ч н ы й (сдвигая шапку на лоб, чешет в затылке). Неужто выгадал Андрей Иванович? (Бережнов молчит. Качая скептически головой, он нагибается и выкапывает с корнем один стебелек.) Чудеса в решете!.. Вчера утром заходил — все померзло, а сейчас! Оживают!
Б е р е ж н о в. Ничего не понимаю... Вчера ночью было десять градусов холода! (Возмущаясь.) Весенние морозы смертельны для всходов — это доказано.
П о п е р е ч н ы й. Никодим Валерьянович, а все-таки, может быть, и нам... того, этого... Начать сев... А то как бы не того...
Б е р е ж н о в (нервничает, бросает стебелек). Ерунда! Заморозки должны повториться по прогнозу. Сев начнем по графику. (Резко.) Ефим Карпыч! Крепче нервы! Тверже характер! Продолжайте закрывать влагу!
П о п е р е ч н ы й. Никодим Валерьянович! Я хоть и не учен, а характер у меня... твердый. Но только как бы она, влага-то... не улетучилась... Пылит! (Показывает на большое облако пыли справа, откуда слышен гул трактора).