— Чтобы облегчить дело для пожирателей трупов и чтобы у твоего живого товарища было больше времени на восстановление.
Элмил промолчал.
— Честны ли люди Дербарока? — поинтересовался Гарт.
Элмил был поражён. — Мы разбойники и воры, использующие магический обман. Как ты можешь спрашивать?
— Говорят, что у воров тоже есть честь. Я хочу знать, могу ли я взять с тебя честное слово, а не связывать тебя, пока я сплю.
— Мое честное слово?
— Твоё честное слово, что ты не сбежишь, не причинишь вреда ни мне, ни моему боевому зверю.
— Но ты не можешь знать, можно ли доверять моему слову или нет.
— Это правда. Но если ты нарушишь его, то умрёшь. Если сбежишь, я тебя выслежу. Если ты причинишь мне вред, мой боевой зверь выследит тебя.
— Тогда почему ты спрашиваешь?
— Я хочу получить твоё слово, чтобы ты не попытаешься сбежать, — зная последствия.
— Я не понимаю.
— Не обязательно, чтобы ты понимал, просто дай честное слово, что не сбежишь и не попытаешься причинить мне вред, или позволь мне связать тебя. Лёгкое раздражение в голосе Овермана не дошло до варвара, но он исчерпал все свои возражения.
— Я в любом случае не смогу сбежать со сломанной ногой; я дам тебе слово.
— Очень хорошо. Тогда мы отдохнём.
Едва наступил закат, но потеря крови утомила Овермана. Он готовился ко сну — с ним были подстилки, а Элмил расположился в нескольких футах от него на мехах, которые когда-то принадлежали его товарищам-бандитам, — боевой зверь пронзительно зарычал. Гарт подозвал зверя, и тот с удовольствием принялся поедать то, что осталось от мёртвого скакуна Элмила.
Это действие напомнило Гарту о том, что он хотел спросить. — Как вы называете этих зверей?
— Ты имеешь в виду лошадей?
— Лошадей? Гарт уже слышал это слово; для жителей Северной Пустоши лошади были туманной легендой. Они не подходили для местного климата и давно вымерли в северных землях, но, судя по всему, ещё процветали на юге.
Элмил выдержал паузу, а затем задал свой вопрос. — Как зовут твоего зверя?
— Зовут?
— Как ты его называешь?
— Никак. Это мой зверь. Ему не нужно имя.
Элмил снова помолчал, размышляя, затем сказал: — Я назову его Коросом, в честь бога войны Аркхейна.
Гарт рассеянно заметил, — Это кастрат, а не самец. Он ненадолго задумался, потом сказал: — Хорошее имя. Слышишь, Зверь? Твоё имя — Корос. Зверь зарычал в ответ, Гарт перевернулся на спину и уснул.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Гарт проснулся с первыми рассветными лучами и был рад увидеть, что Элмил всё ещё спит на своём месте. Если бы этот человек сбежал ночью, поиски Гарта в Морморете могли бы затянуться на целую неделю, чтобы выследить и убить его.
Хотя было ещё недостаточно светло, чтобы отправиться в путь, Оверман начал собирать и грузить вещи. Работы было немного, и он закончил её менее чем за десять минут. Однако шума было достаточно, чтобы разбудить Элмила, и разбойник помог ему увязать меха, в которых он спал, поверх огромного вьюка на спине боевого зверя.
При этом Гарт заметил, что он часто поглядывает то на чудовищную голову зверя, то на скудные останки своей лошади. Когда погрузка была закончена, Гарт сказал: — Ты никогда раньше не видел боевого зверя.
— Нет.
— И не видел Оверманов?
— Нет; я слышал рассказы о Сверхлюдях, но никогда не слышал о таком звере.
— Их разводит мой народ в долине Кирпы. Первые были помесью пантеры, собаки и осла, использовавшейся в Расовых войнах три сотни лет назад.
Эмиль изучал зверя. Он явно происходил от какой-то огромной кошки, а его непропорционально длинные ноги могли быть следствием ослиного происхождения, но он не мог разглядеть никаких признаков псовых. Его огромное, гладкое чёрное тело не имело ни малейшего сходства с привычными ему дикими псами. Но тогда говорили, что Оверманы произошли от людей, а семифутовый ужас, с которым он сражался накануне, ничуть не походил на человека.
Его размышления прервал голос Овермана. — Как ваша группа появилась вчера так внезапно?
— С помощью магии; мы подошли к вам, невидимками.