Он задался вопросом, что за послание могло прийти в такой час и при таких обстоятельствах, но ничего не смог сделать, чтобы удовлетворить свое любопытство. Вместо этого он воспользовался случаем, чтобы отбросить мечи, оказавшиеся в пределах досягаемости тех, над кем он стоял, чтобы они не могли дотянуться до них и воспользоваться ими. Покончив с этим, он посмотрел поверх голов стражников на лицо Барона. Какими бы ни были новости, они казались нежеланными: Хмурый взгляд Барона был как никогда красноречив.
Затем он как-то странно пожал плечами, после чего, казалось, поник, а потом громко вздохнул, его хмурый взгляд исчез, сменившись выражением крайнего отчаяния, которое Гарт до сих пор видел только у животных в клетках, — выражением, означавшим, что животное вот-вот зачахнет и умрёт.
Барон осел, словно ему потребовалась вся его воля, чтобы просто стоять прямо; он тяжело опёрся на стену коридора.
Один из ближайших к Барону стражников заботливо спросил: — Мы можем чем-нибудь помочь, Милорд? Голос его был участливым, но Гарту показалось, что он уловил нотку презрения там, где ожидал бы удивления или замешательства. Конечно, такого рода коллапс не мог быть обычным явлением?
Солдат вложил меч в ножны и помог Барону встать. Он посмотрел в сторону Овермана, стоявшего у подножия лестницы, по которой можно было бы пройти в спальню Барона, а затем оглянулся на дверь в подземелья, не зная, в какую сторону идти. Гонец тоже огляделся, видимо, впервые заметив Гарта, и спросил: — Что нам делать, Милорд?
Барон покачал головой и сумел прохрипеть: — Неважно. Гарт был потрясён. Человек явно страдал от какого-то припадка, проявляя симптомы человека, находящегося в глубоком шоке или тяжело раненного.
Все собравшиеся теперь наблюдали за Бароном, а не за Оверманом. Мечи были опущены, приказы на время забыты. Заметив ослабление напряжения, сопровождавший Барона человек провёл его через скопление солдат, мимо неподвижного Овермана и вверх по лестнице, где оставшиеся люди расступились, освобождая место.
Когда он уже миновал лестницу и скрылся из виду за углом, один из людей небрежно заметил: — На этот раз всё совсем плохо. Его напарник кивнул, и головы снова начали поворачиваться в сторону Гарта. Оверман, в свою очередь, был совершенно ошеломлён таким поворотом событий и растерянно озирался по сторонам. Приведёт ли это падение к окончанию схватки? Он уже собирался спросить, что сказал Барону гонец, когда его ждал ещё больший сюрприз.
Стражники на лестнице спешно двинулись вниз, отступая от чего-то, и наверху показалась огромная чёрная голова, похожая на кошачью, с золотыми глазами и оскаленными клыками, глядящая вниз на освещённый факелами коридор.
— Корос! Приветствие Гарта вырвалось непроизвольно. Он был почти так же поражён, как и рад видеть здесь зверя.
Зверь приветственно зарычал в ответ, но не сделал ни малейшей попытки приблизиться. По-видимому, он не решился протиснуться за угол на узкую лестницу. Видя это, Гарт приказал ему: — Стой, — и повернулся к ближайшему стражнику, одному из тех, кого он ранил в короткой стычке.
— Где находится василиск?
— В подземелье.
— Покажите мне.
Человек оглядел своих спутников, которые лишь пожимали плечами или отводили взгляд. Один рискнул заметить: — Барон сказал, что это не имеет значения, и выглядел так, будто ему всё равно.
Смирившись, тот повернулся и пошёл к двери в конце коридора. За ней находилась небольшая комната, в которой стоял грубый деревянный стол, на стене висело несколько колец с ключами, а в центре стояла статуя. Статуя изображала изможденного недоеданием юношу. Гарт в ужасе уставился на неё.
Его проводник, почувствовав необходимость объяснений, сказал: — Барон хотел проверить легенду. Он пообещал мальчику свободу, если тот выживет.
— Свободу?
— Он ожидал приговора за кражу.
— О. Гарт приостановился, наблюдая, как человек взял со стены связку ключей и открыл окованную железом дверь, расположенную под прямым углом к той, через которую они вошли. Когда она распахнулась, открыв мрачный каменный проход, освещённый единственным факелом, он сказал: — Расскажите мне о бароне. Что с ним такое, что он повёл себя так, как вёл сейчас?
Человек пожал плечами. — Никто не знает наверняка. Он всегда был таким. Раз в несколько дней у него случаются приступы, когда он отказывается что-либо делать, не может стоять, не может говорить. Один или два раза он порезал себе запястья, но потом перевязал их, пока кровопотеря не стала серьёзной. Обычно за день-два до этого он в своей лучшей форме, полон остроумия и обаяния, и тогда все кажется ещё хуже. Когда он здоров, он очень умный человек, в этом нет сомнений, как вы, наверное, убедились. Но в последнее время его приступы становятся всё острее. Некоторые говорят, что на нём лежит проклятие, или что он ведёт дела с силами зла и страдает за это.