И хотя ножичка у меня уже не было, а берет с помпоном плавал в одном неприличном месте, отношения с классом у меня не налаживались. Я пытался драться. Вызывал «стукнуться» всех мальчишек подряд. После занятий мы выходили во двор, удалялись за сараи, а там… Там я оказывался в подавляющем меньшинстве: весь класс «болел», если так можно выразиться, за моего противника, у меня не было моральной поддержки, и л проигрывал все поединки.
Наконец я сообразил, как выйти из создавшегося положения.
Этот день я вспоминаю с теплотой… К концу последнего урока я выглянул в окно и увидел, что вокруг школы «дают круги» Лю-первый, Лю-второй, Лю-третий, Няо-маленькая, Няо — самая маленькая и кореец Ким.
Поэтому я, не задумываясь, пнул ногой сидящего впереди самого вредного в классе мальчишку, Левку Шлянкевича.
Левка дождался, когда Клавдия Васильевна начала писать на доске упражнение на дом (мы изучали букву «щ»), обернулся и трахнул меня книжкой по макушке…
Вызов был принят, я собирал тетради в ранец, а Левка шептался с соседями по партам…
Все в классе очень удивились, что я опять вдруг, ни с того ни с сего осмелел, — они ведь не знали, кого я увидел в окно.
Уроки кончились. Девчонки и мальчишки без особого шума окружили меня, чтоб я не удрал домой, прежде чем не побываю за сараями, как это случилось два дня назад.
Но сегодня я не хотел удирать. Наоборот! Я очень хотел скорее попасть за сараи.
Мы прошли туда. И тут все увидели, почему я не пытался убежать домой. Теперь у меня тоже была моральная поддержка: Лю-первый учился в пятом классе, Лю-второй — в четвертом, Няо-маленькая — в третьем, кореец Ким — во втором, Лю-третий — в первом классе и Няо — самая маленькая… Она еще нигде не училась. Но зато у нее в руках была палка.
Тут все из нашего класса заторопились домой. У всех сразу оказались срочные дела. Остался лишь один Левка. Он смотрел на крыши домов, скучал, потом вдруг сказал, что у него скоро день рождения и что он всех нас приглашает в гости. Мы очень любили ходить в гости, поэтому Левка сразу стал нашим лучшим другом, тем более он умел играть в шахматы и пообещал научить этой умной игре.
На другой день ко мне за парту села Нюрка. Она с первых дней учебы стала круглой отличницей, и у нее были какие-то свои соображения, чтоб дружить со мной. Я не возражал. Чего, пускай сидит!
Дело в том, что учеба у меня шла как-то неравномерно. Надо сказать, что склонения русского языка я усвоил еще до школы. «Ты, тебе, тобой, о тебе…» и так Далее. По-китайски это было всего-навсего одно слово — «та». «Та» — и все! И никаких «тебе», «о тебе», «тобой», «за тобой»… Я, правда, уже не путался во всех этих «ой», «ою», «ею». Но вот счет!.. Арифметика. Это было хуже. Арифметика куда труднее.
— Остаченко! — вызывала меня к доске Клавдия Васильевна. — Сколько будет три и пять?
Мне обязательно надо было сначала сосчитать по-китайски.
— Сань цзя у… — считал я вслух, — денюй ба… Будет восемь!
Я был очень доволен своими познаниями в арифметике, но Клавдия Васильевна оставалась недовольной.
— Сразу скажи: сколько будет?
Я соображал:
— Саньге… уге… баге… Восемь! Сразу будет восемь!
Клавдия Васильевна начинала нервничать:
— Один и один — сколько?
— Два!
— Два и два?
— Два и лянге… Четыре!
— Два и три? — уже совсем сердилась она.
— Лян и сань… У!
— Чего «у»?
— Пять!
— Ты можешь сказать «пять»? Понимаешь, пять…
— Могу… Пять.
— Так сколько же будет два и три?
— Я уже сказал. — Я тоже начинал нервничать, я тоже был человек. — Лян и сань — пять.
— Очень плохо, — тряслась от возмущения Клавдия Васильевна и ставила мне соответствующую отметку.
— А разве не правильно? — почти ревел я от обиды.
— Результат правильный… Но ты должен научиться считать по-арабски…
Я никак не мог понять, чем арабские цифры лучше китайских? Чем? И что ей вообще от меня надо? Результат-то правильный. Не все ли равно, как я считаю, лишь бы правильно.
Нюрка вызвалась научить меня считать. Но и у нее ничего не вышло. Считать вслух по-русски я научился лишь где-то в третьем классе. А до третьего все равно сначала производил подсчет в уме так, как меня научил дядя Дима, и только потом говорил результат по-русски.
Я рассказал вам о своем детстве, чтобы вы поняли, почему я вступил на аэродроме в разговор с китайскими товарищами, почему мне вдруг захотелось поговорить с ними, отвести душу, вспомнить Владивосток и то время, когда я ходил в школу на Второй речке.