Мао Цзэ-дун вступил в КПК в 1921 году, в почти тридцатилетнем возрасте, в известной мере с уже сложившимися взглядами мелкобуржуазно-националистического направления. В первые же годы партийной деятельности он проявил свою политическую незрелость, склонность к авантюризму, путчизму и фракционной деятельности, за что не раз подвергался критике ЦК КПК. В 1928 году ему был объявлен строгий выговор, а в 1932 году за ошибки и фракционерство он был отстранен от руководства военными операциями в освобожденных районах и снят с занимаемого им поста в ЦИК Советского Китая. И все же путем многих внутрипартийных махинаций, закулисных сделок, восстанавливая одних деятелей против других, интригуя за спиной руководства ЦК, порой даже становясь на путь физической расправы со своими противниками, Мао Цзэ-дун утвердился на посту Генерального секретаря ЦК КПК, и таким образом националистическая линия в партии уже с 1936 года стала линией значительной части ее руководства. Естественно, что многие детали внутрипартийной борьбы в Китае и роль Мао Цзэ-дуна в ней оставались неизвестными внешнему миру, международному коммунистическому движению. Находясь у руководства ЦК КПК, Мао Цзэ-дун сам определял характер информации, направляемой в Коминтерн, получение же объективных сведений очень затруднялось плохой связью в условиях почти полной изоляции освобожденных районов.
Следует отметить, что усилению националистических тенденций и шатаний группы Мао Цзэ-дуна и в конечном счете формированию целой системы антиленинских взглядов в определенной степени способствовала специфическая обстановка в стране, возникшая в результате прямой агрессии японского империализма.
Суть дела заключалась в том, что в условиях иностранного вторжения китайская революция неизбежно приняла характер национально-освободительной борьбы, участниками, которой были не одни только коммунисты, но все патриотически настроенные слои китайского общества.
Тактика единого фронта, принятая КПК по рекомендации Коминтерна, временное прекращение гражданской войны создавали благоприятные условия для деятельности партии. Вместе с тем нерешительность Чан Кай-ши, заигрывание гоминдановской администрации с интервентами еще более укрепляли в массах симпатии к КПК, в которой они видели силу, готовую решительно противостоять агрессии, организовать борьбу «за национальное спасение». Поэтому начался бурный приток в партию новых членов, главным образом из непролетарских слоев, представителей мелкобуржуазной среды, которые, вступая в КПК, часто руководствовались только патриотическими и националистическими мотивами, а вовсе не желанием бороться за социалистическое развитие Китая.
Этот факт таил в себе известную опасность, хотя и не представлял непреодолимого препятствия, если бы работа партии была правильно ориентирована, а руководство КПК само твердо стояло на позициях пролетарского интернационализма.
Но Мао Цзэ-дун пошел по иному пути. Он развивал идеи, которые были призваны служить теоретическому обоснованию роста рядов партии почти полностью за счет крестьянства и других мелкобуржуазных групп как якобы «единственно правильной стратегической линии китайской революции».
Эти взгляды вылились в систему, представлявшую китайскую революцию как «окружение революционной деревней городов и захват последних». (В последующем Мао Цзэ-дун не только не отказался от такой интерпретации, но возвел в абсолют этот «стратегический принцип», перенеся его на революционное движение во всем мире.)
Взгляды Мао Цзэ-дуна, окончательно оформившиеся к началу 40-х годов, игнорировали руководящую роль пролетариата в буржуазно-демократической революции и национально-освободительной борьбе, отрицали необходимость для компартии работать с городским пролетариатом, руководить его политической борьбой, пополнять ряды партии, особенно ее руководство, за счет сознательных рабочих.