– Благодарю тебя, – искренне произнёс он.
– За что? – удивлённо спросила она.
– За то, что не связали ноги, – Лаций кивнул на верёвки, которые ещё болтались на руках. – Только руки.
– Ты, что, думаешь, что я кого-то просила не связывать тебе ноги? – рассмеялась она. – Я даже не знала, жив ты или нет.
– Жаль. Я думал, это в знак благодарности за то, что я развязал тебя там…
– Нет, наверное, у воинов просто не хватило на тебя кожаных ремней. Говорят, они бросили тебя у стены. Но я не об этом. Генерал Тан приказал тебе собрать все щиты, нагрудники и шлемы, в которых вы сражались. Тебе дадут десять человек. Надо сделать всё завтра рано утром. Снимайте даже с мёртвых. Потом надо будет сделать их, как новые, чтобы удивить императора и его жену.
– А что с моими людьми? Когда их освободят?
– Их уже развязали. Не волнуйся. Главное, чтобы они действительно умели рисовать.
– Подожди, – попросил он, увидев, что она развернулась, чтобы уйти. – А что с теми, кто сдался? Они живы?
– Хунну – нет, римляне – да. Носят трупы в город.
– Значит, живы, – выдохнул Лаций, и в глазах снова всё поплыло. Он не помнил, где и как провёл ночь, скрипя зубами и постанывая от боли. Сон был безмолвным и тяжёлым. Боги молчали. И только чёрный медальон на тонком кожаном ремешке изредка постукивал по полу, когда его хозяин переворачивался с боку на бок.
ГЛАВА II. КАРТИНА ДЛЯ ИМПЕРАТОРА
На следующий день нарисовать картину не получилось. Ещё день руки ничего не могли держать. Тиберий и Лукро были одними из тех, кто мог хорошо рисовать.
– Ну, что, пришёл в себя? – спросил Лаций Тиберия, который после первой плошки горячего бульона ошалело чесался и дёргал плечами. Жизнь возвращалась в его сильное тело, и взгляд уже стал более осмысленным и цепким. – В яме не умер, так что здесь теперь тоже не умрёшь. Надо нарисовать битву ханьскому генералу. За это он нас выпустил. Сможете?
– Если вши совсем не сгрызут, то сможем, – с остервенением расчёсывая голову, бросил Тиберий. – Только руки, вот, отойдут.
– Я бы ему и ногой нарисовал, если бы ещё мяса дал, – мечтательно протянул Лукро, облизывая свою пустую чашку. Лаций только усмехнулся. Он сам ещё еле стоял на ногах, и его тоже мучили вши. Он повернулся, чтобы пойти за ветками для костра и корзин, когда Тиберий со вздохом добавил:
– Прости, слышишь? Фурии попутали… Не хотел я там… это говорить. Ладно?
– Понимаю, – скривился Лаций от укуса очередной вши. – Ты ещё говорить там мог. Я вообще языком не шевелил. Ох! – он стукнул себя по затылку и дёрнул головой. – Сволочь такая! Ладно, не могу уже стоять. Надо одежду в костёр быстрее засунуть… и побриться.
– Мы веток притащим, а ты пойди нож тогда найди, – предложил Лукро. – Нам никто не даст. Только тебе.
Через два дня они изобразили на одном камне у реки лошадей и людей, на другом – крепость и башни, но всё это было сделано пока только головешками из костра. Чень Тану рисунки понравились, но он хотел, чтобы у него был такой рисунок с собой. Однако ни шкуры, ни ткани подходящего размера и выделки в городе уже не было. Тогда он приказал Тиберию нарисовать то же самое в его дневнике, который вёл с самого начала похода. Огромные руки римлянина, казалось, не могли совладать с тонкой палочкой, однако, сделав несколько неуверенных движений на доске, он смог понять, как делать толстые и тонкие линии, и вскоре в дневнике Тана появился первый набросок сражения на реке Талас. Молодой генерал был очень доволен. Он даже не стал любоваться пламенем над городскими стенами, которое быстро пожирало сухое дерево и собранные на городской площади трупы. На этом особенно настоял странный проводник Годзю, который очень боялся чёрной болезни, с которой они несколько раз столкнулись во время пути сюда. Когда первые воины с факелами стали обходить разложенную под стенами и домами сухую траву, он бросил в огонь большой лёгкий мешок, который до этого прятал в яме у реки. В нём, тщательно завязанные в несколько небольших узелков, лежали останки хорька, который умер от этой страшной болезни. Если бы осада крепости затянулась, Годзю собирался перекинуть его через стену. Так что защитники всё равно были обречены. Но тогда Чэнь Тан не получил бы голову Чжи Чжи и ханьцам пришлось бы отойти от стен при первых же признаках болезни в городе. А потом сжечь его, как сейчас.
Пока Тиберий рисовал лошадей на камне, римляне выполняли приказ Тана – собирали под присмотром насупленных пехотинцев своё снаряжение и оружие. Им удалось найти шлем Лация с гребнем, брошенное древко с деревянным орлом, много мечей и щитов. Но одежды и плащей нигде не было. Тогда они решили сделать их из тех тканей, которые ханьцы вывезли со склада Чжи Чжи. Там было много шёлка. Для осуществления своего плана молодой генерал разрешил использовать всё, что надо. Так у Лация появился красный плащ. Он был намного ярче и лучше предыдущего. В итоге, к концу недели были готовы почти сто щитов, копий, накидок, туник, сандалий, шлемов и нагрудных накладок. Удалось найти даже несколько кольчуг.