– Сомкнуть щиты! – приказал Лаций, когда пение закончилось. Лукро, которому пришлось стать корниценом, поднёс к губам рожок Марцела и протрубил команду. Легионеры сомкнули щиты. – Тескудо! – прозвучала вторая команда. Первая шеренга опустила щиты, вторая приподняла вверх, а третья – накрыла их сверху, скрыв от изумлённого Бао Ши всех легионеров. – Шире интервал! – прозвучала последняя команда, и все вернулись на свои места. Впечатлённый увиденным, губернатор отозвал начальника охраны и долго что-то объяснял ему. Огромные рукава со складками спадали вниз до самых колен, хотя он держал руки на груди. Яркий жёлтый воротник блестел на солнце, как будто был сделан из золота. Странный домик на затылке, украшенный настоящими стенами и изогнутой крышей, смешно вздрагивал, когда губернатор качал головой, и, казалось, что он живёт своей жизнью, отдельно от своего хозяина.
Тем временем, прибывшие с Бао Ши воины и слуги выстроились под палящим солнцем в два ряда. Со стороны императорского дворца раздался металлический звук – два коротких звонких удара. Лацию они напомнили неприятные звуки парфянских литавр во время неожиданного наступления катафрактариев. Стражники снова склонились в поклоне, а римлянам, музыкантам и остальным слугам приказали опуститься на колени.
На этот раз носилок не было. Краем глаза Лаций видел, что из ворот показались около двух десятков всадников. Один из них был одет в длинный халат цвета сливы, а остальные – в чёрные с жёлтыми вставками. Всадники остановились возле угла навеса, где их уже ждали губернатор Бао Ши и начальник охраны. Человек в фиолетовом халате показался Лацию знакомым: он уже где-то видел это вытянутое, с впавшими щеками лицо, острую, жёсткую бородку и прямой нос с небольшой горбинкой, такой непохожий на приплюснутые носы остальных ханьцев. Это был младший брат императрицы, Ван Ман. Чоу Ли рассказывала о нём: он был непредсказуемым и резким в высказываниях и решениях. Поэтому его стоило опасаться. Но почему он приехал вместо императора? На этот вопрос Лаций ответа не знал.
Раздалась команда «Тшии-лаай!9», и все зашевелились: застучали щиты, кто-то из музыкантов задел струны, и те недовольно задребезжали, пока он быстро не прижал их рукой, рядом какой-то слуга громко чихнул и испуганно замолчал. Лукро передал команду выровнять строй, и в дальнем конце сарая, где на картинах начиналась осада города, показался фиолетовый халат с оранжевой полосой от пояса до закрытых сандалий. Брат императрицы шёл в сопровождении Бао Ши и начальника охраны, который громким голосом рассказывал ему, как всё было. Они остановились всего один раз – напротив горящих ворот. Но по выражению лица высокопоставленного посетителя было непонятно, понравилась ему эта картина или нет. Дойдя до римлян, он скрестил руки на груди и обвёл первую шеренгу внимательным взглядом. Лаций перехватил требовательный взгляд Фу Сина и кивнул музыкантам. Всё повторилось, как и с Бао Ши – музыка, пение и смыкание щитов. Однако лицо брата императрицы так и осталось неподвижным. Этим он напомнил Лацию лули-князя Тай Сина.
– Что это? – прозвучал короткий и очень неприятный вопрос гостя. Губернатор Бао Ши вздрогнул и, казалось, стал меньше ростом, начальник стражи растерянно посмотрел сначала на римлян, потом на Ван Мана, затем снова на римлян, думая, что он что-то упустил, но говорить раньше губернатора не стал.
– Да, что это? – вдруг повернулся тот к нему и посмотрел с таким наивным выражением лица, как будто сам впервые видел римлян своими глазам. Фу Син с облегчением вздохнул – теперь он мог отвечать.
– Это луома рен, жители далёкой страны. Они воевали с парфянами. Чжи Чжи купил их. Они защищали его.