– И ты, восьмилетняя девочка, несмотря на ранение, подняла товарищей по очередному перевороту и отправилась выручать императора с семьей из под ареста?
– Так точно, Ваше Величество.
– Воистину, неисповедимы пути Божьи. Хорошо, чего ты ждешь от меня?
– Вагон на безвестном полустанке плохое место для императора Ваше Величество. Возвращайтесь в Зимний. Мы можем перенести вас туда уже сегодня, если вы захотите.
Николай молчал. Было видно, что прошедшие несколько дней не прошли для него даром. Понимаю. Сначала сообщения, что изменили все и вся, а армия бездействует и приказы не выполняются. Потом арест, отречение, прозябание на полустанке и полная неизвестность с ожиданием печальных перспектив впереди. Судьбы свергнутых монархов редко бывали счастливыми.
– Так вы решили вернуть мне власть? – Наконец спросил он, глядя мне в глаза.
– Нет, Ваше Величество. – Настал ключевой момент разговора. – Так уже не получится. Вы сохраните трон, но должны будете подписать вот этот манифест. – Я протянул бумагу, которую перед отлетом писал под мою диктовку Пашка. – Всю исполнительную власть и большую часть судебной и законодательной вы отдадите военно-народному правительству, о чем кроме подписания манифеста объявите лично и в самых недвусмысленных формулировках. Мы их потом отшлифуем. Сами останетесь на троне как гарант государства с ограниченными правами. Будем считать, что отречения не было, тем более что его никто и не видел. Но манифест будет во всех газетах.
– Вот как? – Николай взял листок и наскоро пробежал его глазами. – А если я откажусь, то вместе с семьей дополню вашу коллекцию арестантов?
– И снова нет, – серьезно ответил я. – Просто мы скажем: всем спасибо, все свободны, Россию уже не спасти, все мои усилия оказались бессмысленными. И разойдемся. Мы даже готовы перенести вас с семьей в безопасное место по вашему выбору, но на этом все. А дальше…дальше гражданская война и распад страны, наверное. В любом случае я не буду в этом участвовать, боевой маг везде пригодится. Мои товарищи…пусть решают сами за себя, военно-народное правительство самораспустится.
– А моему правлению вы не доверяете? – Горько спросил Николай.
– Не в этом дело. Просто как раньше Россия уже не примет, вы это сами должны понимать. Слишком много противоречий накопилось. А так – у страны будет шанс.
– Я могу помолиться и подумать? – Спросил Николай, выдержав долгую паузу.
– Конечно. Только не очень долго, – я почувствовал, как меня снова замутило. Похоже, температура подскочила. Блин, иногда врачи говорят правду, нельзя от их советов отмахиваться. Что хуже, мое состояние не укрылось от Императора.
– Вам плохо? – Спросил он со странной интонацией в голосе.
– Не обращайте внимания Ваше Величество. Последствия недавнего ранения.
– Хорошо, я недолго, – Николай встал и вышел из кабинета, оставив нас одних. Отсутствовал он минут двадцать. Затем вошел в кабинет вместе с каким-то немолодым мужчиной в мундире лейб-медика и, не говоря ни слова, решительно подписал манифест.
– Я согласен господа. Видимо, другого выхода нет. Евгений Сергеевич, помогите, пожалуйста, раненой. Мы все перед ней в долгу…
Глава 8. Дела и заботы
Императора с семьей и двумя особо доверенными слугами Ребров с юнкерами доставили в Зимний дворец. А меня, кашляющую и с нехилой температурой, оттащили все в том же меховом пологе обратно в Смольный – болеть дальше. Врач оказался полностью прав – срываться и куда-то лететь сразу после ранения мне было категорически нельзя. Другое дело, что и не лететь было никак невозможно, заварил кашу – расхлебывай.
Вот я теперь ее и расхлебывал, лежа на своей необъятной кровати и страдая от слабости и вынужденного безделья, пытаясь привести свое детское тело в норму. За время полета, как и было обещано доктором, я подхватил воспаление легких. Да и рана заживала тяжело, а рука была совсем слабая.
Болеть Танечке пришлось долго, нудно и неприятно, аж до самого конца лета. Консилиум докторов во главе с лейб-медиком самого Николая, предписал ей строгий постельный режим и никаких гвоздей. Девочку-героиню, срочная нужда в которой отпала, верные соратники окружили лаской и заботой, кто бы сомневался. Личная сиделка и повар, лекарства – все было по высшему классу. Ну, и, как это водиться, под предлогом болезни меня мягко отстранили от командования и принятия решений. Дескать, не лезь ты Танечка в политику к большим дядям, без тебя управятся. Мавр свое дело сделал… Была ты ненадолго лидером восстания, а теперь уйди в тень, приняв в награду славу и почет. Прямым текстом этого мне никто не озвучил, но аккуратные намеки я понял – не дура. И так же аккуратно дал понять в личном разговоре Корнилину – я согласен и на власть не претендую, но готов всегда его поддержать.