- Ты знаешь почему.
- И все равно, оказать снисхождение к грешнику в рамках наших полномочий. Я тебя по-братски прошу. Россия заслужила шанс отвернуть от гибели, он может ей помочь.
- Петр, с чего ты стал столь сентиментален к грешникам?
- Нравится мне этот мужик. Хочу посмотреть, что с ним будет, когда он примет судьбу японца.
- Не выдержит, сломается и скоро снова помрет, всего и делов. Японцы жилистые, они самураи по духу и судьбу принимают, а русские - они другие, мягкие.
- Ты их не знаешь толком. Уверяю тебя, они еще фору японцам дадут. Поспорим?
- Я тебя за язык не тянул, - со странной интонацией сказал первый голос. - Хорошо будь, по твоему. Дадим запланированное испытание им обоим и посмотрим. Будет тебе, Леха, снисхождение, - обратился Голос он ко мне. - Хотя ты такому снисхождению и не обрадуешься. Послужи России и будет тебе награда. Ты, главное, молись в решающие моменты и сила тебя не оставит, а мощь твоя преумножится. Давай, до свиданья. Что делать ты поймешь.
*******
В глаза светит слабый свет, мысли путаются. Мне холодно, и вокруг ничего не понятно. Виднеются очертания каких-то гигантских предметов, все размыто, зрение работает странно, словно в глаза закапали атропина. Руки и ноги? Вроде они есть, но что-то с ними крепко не так. То ли связаны, то полупарализованы. Страшно...
- Ути пути, какой у нас славный младенчик, - раздается надо мной громкий женский голос.
- Опять найденыша в корзинке подбросили? - Спрашивает другой голос рядом. - Девочка или мальчик?
Гигантские руки поднимают меня куда-то вверх. Кладут на твердую поверхность, начинают разворачивать...пеленки? Пеленки, Леха, это они, - с ужасом понял я.
- Девочка, - отвечает женщина, осмотрев голого меня. Надо мной появляется огромное женское лицо. Милая такая старушка, в чепце, только гигантских размеров, как из фильма про великанов. - Тут и записка есть.
- Прочитайте, Марфа Потаповна, очень любопытно.
- Да что там может быть любопытного, Настенька. Все как обычно. Читаю: "Не имея средств к существованию и тем более воспитанию дитяти, вверяю свою несчастную дочурку добрым людям. Окрестите ее, пожалуйста, в честь великомученицы Татьяны. Фамилия у нее Дергачева, по папе. Дочка прости". Смотри - здесь в корзинке еще серебряное колечко с надписью "помни" и синим камушком и золотой червонец. Вот и все наследство.
- Как же так? Пишет "не имею средств", а прикладывает кольцо и деньги. Пеленки тоже из хорошей ткани, не мешковина.
- Обычно, Настенька. Гимназистка загуляла или другая барышня из благородных. Ухитрилась родить тайком, а ребенка подбросила к нам, в приют. И все, концов не сыщешь. Не первый раз такое происходит, в прошлом году несколько таких случаев было. Сделаем, как сказано, может быть, потом мама будет искать дочку. И колечко я для нее сберегу. Бедная девочка...
Смысл происходящего доходил до меня медленно, как до жирафа. Но дошел-таки. Я попытался что-то сказать, объяснить, что никакая я не девочка, это ошибка, я Леха Дергачев, тридцати лет от роду, бывший сержант погранвойск и нынешний инженер по холодильному оборудованию. Но младенческое горло не было приспособлено для связной речи, и номер не прошел, я только забавно сипел и мутузил ручонками. Женщина и молоденькая девушка смотрели на меня сверху с сочувствием.
- Как будто сказать чего-то хочет, - улыбнулась старушка. - Забавный ребеночек.
Ее слова послужили спусковым крючком. Отчаяние накрыло меня с головой, и я заплакал от ужаса и безнадеги, раскиснув самым позорным образом. Тоненьким детским голосочком, надрывно и жалобно, оплакивая несчастную судьбу свою. Какого хрена это со мной случилось! За что?!
- Эк надрывается, сиротинушка, - сочувственным тоном сказала Настя. - Кушать, наверное, хочет. Пойду, согрею немного молока, пусть пососет...
Так началась моя новая жизнь в детском приюте имени великих княжон Елизаветы и Марии.
Дальше все было плохо. Не так как могло быть, но все равно - ничего хорошего. Детство в приюте - не сахар, скажу точно. Тебя никто не воспринимает всерьез. У тебя нет ни прав, ни собственности, ни элементарной свободы - одни обязанности. Беднота, конечно, вопиющая, хотя приют считался хорошим - в других жили еще беднее. Что я там говорил про тяжелую мужскую долю? Да я раньше просто как сыр в масле катался - возможностей в прошлой жизни у меня было миллион и лишь моя вина в том, что я не пытался их реализовать. Переживал из-за проблем на работе и с женой, смешно вспомнить. Мне бы сейчас мои прошлые заботы. Воспитывали приютских сурово, по казарменному. Капитан Никишин из моей учебки для погранцов рядом с воспитательницей Авдотьей Валерьевной и рядом не стоял, такая она была садюга и зверь. Чуть провинился, и розга пошла в ход, наплевать всем на права ребенка. Или коленями на горох.
Но это все лирика...
Первые полтора младенческих года было скучно и грустно, но, в общем-то, они прошли без проблем. Я был... или была? Нет, позвольте все же оставаться мужчиной несмотря ни на что. Я был хорошим ребенком, ненапряжным для взрослых. Много спал, не плакал без дела, не капризничал, ел что дают и старался больше улыбаться нянькам из тех в ком видел нормальных людей, даже когда с души воротило или с болью резались зубы. В результате получил в ответ неплохое отношение к собственной персоне. Все знали - Таня беспроблемная добрая девочка, которая не любит одного - когда с ней сюсюкают.
Впрочем - это приют, сюсюкать особенно и некому. А вот дальше стало интереснее.
Как говорится: пить, ходить и говорить я начал одновременно. Ну, пить, кроме чистой воды воспитанникам приюта было, в общем-то, нечего, а вот насчет всего остального... Скрывать свою "гениальность", кося под нормального ребенка я и не пытался, стараясь лишь слегка держаться в рамках, чтобы мое взросление не выглядело уж чересчур резким. Какой смысл, от кого и зачем маскироваться? Так что период от первых слов "кушать" и "добрая тетя", до беглого разговора я преодолел за месяц. А потом, умильно глядя на задерганную воспитательницу и улыбаясь, попросился к девочкам, которых учили начальной грамоте. В уголок, послушать. Мне не отказали - просил я вежливо, репутацию имел пусть и необычного ребенка, но тихого и спокойного, который урок своими играми не сорвет. Вуаля, мне того и надо. Три недели уроков и я потихоньку "научился" читать и писать. Заодно разобрался немного с дореволюционной орфографией.
В общем, в четыре с половиной года от роду я стал признанным вундеркиндом и даже получил доступ к библиотеке. Бедной и плохой, но уж какая нашлась, в других приютах и того не было. Знали бы вы, чего мне это стоило... Но тихая умненькая девочка Таня с улыбкой ангелочка, своего добьется. Я ведь понял, куда попал довольно быстро, не дурак. Осталось лишь проверить основные геополитические реалии этого мира, есть ли в нем магия и тестируют ли на нее детей. Оказалось - есть, обязательный тест с семи лет. Вот и все, сказка стала былью. Видел я эту анимеху, видел, чтоб ей ни дна, ни покрышки.
Попасть в аниме звучит глупо и смешно. Да вот только вокруг не мультик, а самая настоящая живая жизнь. Глаза у людей нормальные, а не как блюдца, головы тоже соразмерны с телом. Зимой холодно (особенно под тонким одеялом в плохо натопленной приютской казарме), под дождем мокро, летом жарко и комары. Люди потеют, говорят о ерунде, враждуют и дружат и вообще - живут. Целый мир как он есть... А еще тут имеются боевые маги, которые летают по небу, преобразовывая с помощью специальных маготехнических приборов собственный магический потенциал в энергию заклятий. Подробностей не знаю, специальной литературы в приюте нет, да и кто меня к ней допустит? Да, а год сейчас, кстати, тысяча девятьсот двадцать первый от рождества Христова и проигранная русско-японская война в тысяча девятьсот пятом уже была, вместе с первой подавленной революцией. А вот с февралем и октябрем семнадцатого что-то не заладилось - наверное, потому что первая мировая война в тысяча девятьсот четырнадцатом тоже не началась. Значит, всемирная бойня будет немного позже.