По траншее проскользнул к могиле Саши Грязева, потом спустился в яму. Тут можно стоять во весь рост. Надо обдумать, как действовать против снайперов противника. Наверняка они на этом участке есть, но работают очень осторожно.
Фашистские снайперы, как правило, устраивали свои посты в глубине обороны, а мы вылезаем на самый передний край. У них много ложных позиций. Как отличить ложную от действительной? Небольшой опыт уже подсказывал мне: нужны наблюдательность и большая выдержка.
Скажем, на заре где-то мелькнет отблеск зажигалки - снайпер закурил. Засекай эту точку и жди: должна показаться паутина табачного дыма. Пройдет еще немного времени, а может, и целый день, и на какую-то долю секунды покажется каска. Тут не зевай! Но если даже опоздал взять, то уже ясно, где среди ложных позиций действительная.
Эти рассуждения с самим собой привели меня к выводу, что сегодня я должен, как никогда, внимательно следить за тем участком, откуда был сделан выстрел в грудь Саши Грязева.
Переползаю к позиции своего напарника Подкопова и начинаю наблюдение.
Проходит час, второй. От напряжения ломит глаза, устала шея, тяжело держать голову, но я не двигаюсь.
Подкопов убеждает меня: там, куда я смотрю, снайперского гнезда нет, проверено десять раз. Он уползает. Не могу не верить товарищу, но какое-то внутреннее чутье и желание отомстить за смерть Саши не отпускают меня с этой позиции.
Через час снова подползают с перископом Морозов и Подкопов. Теперь мы уже втроем обшариваем все тот же участок.
Над нами пролетают тяжелые снаряды шестиствольного немецкого миномета. Они взрываются в глубине нашей обороны, подымая столбы земли. Такие снаряды-великаны видны в воздухе. Они летят со скрипом, напоминающим голос ишака. Летят, переворачиваясь в воздухе с боку на бок, как поросенок в грязи. Немецкий шестиствольный миномет мы прозвали "ишаком" еще и за то, что он кричал раза два-три в день: на заре, часов в пять, потом в полдень и с наступлением темноты. Видно, знал минометчик, когда наши санитары относили раненых к Волге.
Лежим молча, ведем наблюдение.
Лучи заходящего солнца осветили высоту. Они как бы простреливали темные пятна, освещая каждый бугорок, замеченный нами днем. Чуть ниже вершины валялись снарядные гильзы. От нечего делать я насчитал двадцать три штуки. Стоп! А эта без дна! Через такую гильзу, как через трубу, можно просматривать даль. Я чуть привстал. И вдруг там, в трубке, - будто кремень высек искру. Я камнем упал на дно окопа. На противоположной стороне бруствера лопнула разрывная нуля. Около меня уже сидел Николай Куликов.
- Главный, ты жив? - спросил он.
- Как видишь, цигарку кручу.
- Тебя что, опять ранило?
- Да отвяжись ты со своими глупыми вопросами. Цел и невредим.
- Так что же ты дернулся, как барс на жертву?
- Плохо мы следим за новинками противника. - ответил я и рассказал, что произошло.
Гитлеровский снайпер в оплату за свой труд и выдумку получил право на первый выстрел. Теперь выстрел - за русским снайпером...
За ужином мы решили, как будем действовать.
Николай Куликов и Подкопов высказались за то, чтобы выходить на охоту за "гильзами" с ночи. Шайкин с Костриковым не соглашались, утверждая, что снайпер оставит эту гильзу ложной позицией. Морозов и Кузьмин предлагали дождаться общего наступления и тогда под шумок резануть по гильзам.
- Для работы снайперов нужен фон, - философствовал Морозов.
Воловатых и Двояшкин определенного мнения не имели, они просто готовы были выходить на свои старые позиции.
- Давайте вздремнем немножко, - предложил я.
Мои друзья знали, что я люблю подремать с вечера до полуночи: на утренней заре мне не спалось, поэтому молча пропустили меня в темный угол.
Проснулся я около часу ночи. Николай Куликов возился с винтовками, остальные спали. Холод наводил "порядок" в окопах: ребята лежали вплотную друг к другу.
Николай, увидев, что я проснулся, взял винтовку и нырнул в темноту. Я последовал за ним, прихватил автомат и сумку с гранатами.
Ночь выдалась на редкость тихая. Затишье перед бурей: вероятно, противник готовит новый удар, чтобы сбросить нас в Волгу. Не выйдет: отступать нам некуда - за Волгой земли для нас нет...
Заняв позицию невдалеке от спящих товарищей, я стал прислушиваться к тишине и вспоминать встречу с командующим армией генералом Василием Ивановичем Чуйковым. Это было утром 16 октября. Тогда, кажется, была такая же напряженная, но не очень тихая ночь, а командующий, пригласив нас к себе в блиндаж для вручения наград, говорил как-то удивительно спокойно:
- Обороняя Сталинград, мы вяжем врага по рукам и ногам. От нашего умения стоять здесь насмерть зависит решение многих крупных задач войны, решение судеб миллионов советских людей, наших отцов, матерей, жен и детей. Но это не значит, что завтра мы будем проявлять неразумную храбрость: она равносильна предательству...
Из его рук на мою ладонь легла медаль "За отвагу".
- Наша решимость сражаться здесь в руинах города под лозунгом "Ни шагу назад" продиктована волей народа, - продолжал командующий. - Велики просторы за Волгой, но какими глазами мы будем смотреть там на наших людей?
Мне показалось, он спрашивал об этом меня, зная, что я родился и вырос на Урале, там мои родные - дедушка, отец, мать. А сколько знакомых, товарищей! Нет, нельзя мне там показываться с глазами, полными стыда и позора за сданный Сталинград. И я ответил:
- Отступать некуда, за Волгой для нас земли нет!
Эти слова почему-то очень понравились Василию Ивановичу и помощнику начальника Главпура по комсомолу Видюкову Ивану Максимовичу. Видюков схватил мою руку и долго жал ее, приговаривая:
- Вот это правильно, вот это по-комсомольски!
В ту же ночь он побывал на моих позициях. Грозная была ночь, но, как известно, врагу не удалось застать нас врасплох.
Чем же кончится эта ночь и каким будет утро? Неужели сорвется мой план? Надо было позвать сюда Виктора Медведева.
Хороший парень Медведев. Подвижный, неугомонный. Нерасторопных снайперов он критикует одной фразой: "Им нужен добрый понукайло". Как-то недавно пришел к молодым снайперам с беседой о своем опыте охоты за фашистами. Пришел и, ни слова не говоря, развернул перед ними кисет с махоркой - красный, шелковый, с вышивками. Дескать, смотрите, с какой любовью и старанием вышивала этот кисет неизвестная девушка. Из кисета выпали две пустые гильзы.