Справа по борту остался небольшой островок. Глядя вперед по носу катера, Сергеев думал о том, что еще предпринять, чтобы нарушитель границы, если он действительно в эту ночь высадился на берег, не смог бы далеко уйти. Небезынтересным в этой истории было и другое. Имело ли отношение к происшествию иностранное судно, которое наблюдали морские пограничники, или это обычное, случайное совпадение? Многое относительно «чужака» еще следовало узнать. Надо связаться с оперативным дежурным Северного флота, возможно, наши корабли в этих местах и зафиксировали подводную лодку.
— Своего сына водил на пограничный корабль? — неожиданно для Кошкина задал вопрос Сергеев.
Майор, неотступно размышлявший о странном ночном пришельце, несколько смутился, но ответил просто:
— Не успел, Иван Васильевич. Старпом Покрасов обещал все устроить.
— Чего же к старпому? Иди прямо к Гаврилову. Сошлись на меня, и он покажет сыну корабль.
— Спасибо, Иван Васильевич. — Кошкин, сознавая, что говорить о прогулке на пограничный корабль сейчас неуместно, все же спросил: — Вы с ним знакомы?
— С командиром «Ястреба»? Еще бы! Я помню его лейтенантом. Смелый и опытный моряк, хотя несколько лет тому назад ему в службе не повезло. «Ястреб» едва не угодил на подводную каменную гряду. Крепенько досталось тогда Гаврилову. Другой бы сделал вывод: хватит рисковать, но Гаврилов — не такой!
— Это хорошо! — Кошкин пошире расправил плечи. — Должно быть, сильная натура.
Генерал надвинул на лоб кожаную фуражку, закашлялся, поймав порыв встречного ветра, бросил на майора жесткий взгляд.
— Тот, кто делает дело с оглядкой, высоту свою не возьмет! — отдышавшись, высказал генерал. — У каждого должна быть своя высота! Высота — это цель жизни. — Сергеев повернулся к майору, и в неверном свете тусклого дня Кошкин ясно разглядел не только его худощавое лицо, но и тонкие дорожки морщин. — Вам когда-нибудь приходилось плавать в легком водолазном скафандре?
Кошкин утвердительно кивнул, даже упомянул о том, что, когда бывает в отпуске на Черном море, где в Анапе живет его мать, частенько надевает ласты, трубку с резиновой маской и занимается подводной охотой. С аквалангом он тоже плавал, но дело это неудобное — на спине висят воздушные баллоны, и их груз ощущать на себе неприятно.
— Ясное дело! — Сергеев улыбнулся. — Тогда вам и карты в руки. Считайте: вы уже начали вести расследование.
— Надо попросить флотских водолазов осмотреть подозрительное место, — предложил Кошкин.
Алентьев все это время держался в стороне и в их разговор не вмешивался.
Катер острым носом рыхлил воду. Сергеев в глубокой задумчивости стоял у леерной стойки. Под глазами у него темнели густые тени. Думал он, должно быть, о чем-то далеком и сокровенном, потому что смотрел на море грустно, даже с какой-то болью в глазах. «Наверное, вспомнил войну», — решил майор. И он не ошибся. В годы войны Сергеев служил на Северном флоте в особом отделе. Ему не раз приходилось на кораблях выходить в море. Он не только видел, как отчаянно, мужественно сражались военные моряки, но и сам нередко брал в руки оружие. Так было и во время десантной операции североморцев на мыс Пикшуев. В рукопашной схватке гитлеровцы бросились на лейтенанта Сергеева, пытались взять его живым. Но моряк не растерялся, кинул гранату, а потом с криком: «Бей гадов!» — рванулся сквозь дым в блиндаж и с ходу одного за другим поразил штыком двух фрицев. Позже командующий флотом адмирал Арсений Григорьевич Головко вручил ему орден Красного Знамени.
— Видишь вон тот островок вдали? — спросил Сергеев Кошкина. — Там я был ранен во время налета вражеской авиации. Бомба угодила в тральщик, ему разворотило всю корму, но моряки до последнего боролись за живучесть корабля. И выстояли.
Из-за пепельных туч выглянуло полярное солнце. Вокруг сразу посветлело, вода заискрилась, будто море осветилось изнутри. Мичман повел катер к деревянному причалу, на котором уже поджидал судно полный мужчина в сером плаще и такой же кепке. Майор Кошкин узнал в согбенной этой фигуре бухгалтера колхоза Горбаня; тот курил и смотрел в их сторону, закрывая лицо от ветра.