— Огонь из всех стволов! — проревел полковник, сам бросаясь к складу взрывающихся поплавков.
Грохот пулемёта разорвал относительную тишину ночи, пули прошлись по туловищу монстра, но ощутимого эффекта это не дало. Прицелившись получше, Леонард дал очередь по глазам. Глаза от попаданий не вытекли, но гиганту это явно не понравилось. Он начал вертеться, чтобы укрыться от пуль, а потом стал медленно погружаться в воду. Щупальца его при этом жили отдельной жизнью, корабль раскачивало то в одной плоскости, то в другой. Из-за этого каждая вторая очередь из пулемёта уходила мимо, а в воде вокруг гиганта тоже начиналось какое-то шевеление, даже головы с огромными глазами высунулись группой в двадцати ярдах слева и внимательно смотрели на корабль, видимо, выжидая, чья возьмёт. Если победит спрут, смогут полакомиться объедками от людей, а если наоборот, то слопают мёртвого спрута.
Но их намерения остались тайной, поскольку Бутч, закинув дробовик за спину и ухвативший пулемёт, немедленно прошёлся очередью по головам. Скорострельность у пулемёта была впечатляющая, каждая лысая голова получила по две-три пули, им этого хватило, чтобы пойти ко дну.
Спрут ушёл под воду полностью, а потом уже всплыл ближе к борту, подтягивая щупальцами себя к кораблю. Воспользовавшись тем, что расстояние сократилось, полковник начал бросать бомбы. Как и ожидалось, начинённые взрывчаткой и железом пластиковые контейнеры неспешно пошли под воду, а через секунду стали взрываться прямо на голове у спрута, часть полковник бросил в опасной близости от борта, надеясь на то, что стальной лист в пару дюймов толщиной взрывом не пробьёт, зато сможет перебить щупальца.
Спрут, получив несколько жёстких ударов, вынырнул на поверхность, теперь он уже не выглядел таким могучим и неуязвимым. Толстая кожа была изорвана в клочья, изнутри вытекала какая-то синеватая фосфоресцирующая жидкость. Одного глаза у него не было, да и второй смотрел как-то очень странно, скорее всего, ничего не видел.
Рядом из воды поднялось огромной щупальце, высотой футов пятьдесят, он замахивался, чтобы атаковать корабль сверху и передушить тех кто нанёс ему такие обиды.
Но щупальце было сильно повреждено взрывом и плохо слушалось, а Леонард, удачно направивший ствол пулемёта, выдал очередь, почти перебившую щупальце напополам. Обрубок всё же упал на палубу, но никому не причинил вреда, свернувшись в комок. А полковник тем временем бросал новые сюрпризы на и без того изорванную морду спрута, теперь это были термитные гранаты. Вместо большого взрыва они давали огонь, огонь, который невозможно погасить, и который способен прожечь даже металл и камень.
Всего прилетело четыре гранаты, четыре небольших островка чистого пламени вспыхнули на голове монстра, он начал метаться, пытаясь сбросить с себя огни, но они уже въелись в его плоть, погружаясь в нее всё глубже и превращая в пепел. Щупальца отпустили корабль, спрут попытался уйти под воду, вода закипела, но не смогла потушить адский огонь, порождённый человеческим гением. Так, светя разрывами, словно фонарями, спрут ушёл под воду.
Пришло время считать убытки. Обшивка корабля выдержала, несмотря на многочисленные вмятины. Часть палубы оказалась проломлена, но никто не мог сказать, когда и как спрут это сделал. Двигатель завёлся без проблем, полковник сказал, что следует немедленно отправляться отсюда на юг.
Пострадало и оружие. Пулемёт, который использовал Бутч, раскалился докрасна, полковник, увидев это, заявил, что ствол более непригоден и велел отнести пулемёт в трюм. Примерно в таком же состоянии был и пулемёт Леонарда, из которого он расстрелял длинную ленту на триста патронов. Вообще, боеприпасов ушло столько, что в последний момент внутри спрута содержалось свинца больше, чем весил он сам.
— Мистер Томб, а что вы делали всё это время? — раздражённо спросил Харли, проходя на мостик.
— Я стрелял, — заявил Майлз, показывая карабин. — Стрелял всё время, ни разу не промахнулся в эту тварь.
— Вон там, — полковник указал на ящик. — Есть ещё три пулемёта. В каждый заправлена лента. Пока ты выстрелил двадцать раз…
— Пятьдесят, — возразил Майлз, указав на гильзы под ногами.
— Даже пятьдесят, ты мог бы всадить в него триста пуль, именно столько содержится в каждой ленте.
— Я боюсь этих штук, — честно признался Майлз, опустив глаза. — Мне постоянно кажется, что эта механическая дрянь взорвётся у меня в руках или начнёт стрелять не туда. Я постараюсь научиться.