Он замолчал. Вот он – тот самый момент. Он ожидал его, когда пошел пешком, чтобы дать себе время на размышление. Впрочем, уже тогда он понимал – Имельда задаст этот вопрос, и он скажет правду. Всю. Потому что с ней иначе нельзя.
– Второй раз, – медленно заговорил он, – был полгода спустя. Габриэль, наш медик…
– Я знаю ее, – тихо сказала Имельда. – Она супруга Флёр, а с ней мы давно знакомы.
Кто там в экипаже говорил, что Сомбра имеет форму чемодана? Ну что ж, значит, тем более молчать нельзя.
– В общем, Габриэль собралась в отпуск именно туда, а мне стукнуло в голову, что кто-то обязательно должен ее сопровождать. Сейчас я сам задаюсь вопросом, что на меня нашло. Тем более что сначала меня чуть не пристрелили, а потом чуть не убила разъяренная Габриэль. Сейчас могу сказать – за дело. Затеял, как мальчишка, играть в шпионов и прятаться. Утешаю себя лишь тем, что в истории, в которую мы оба там влипли, от меня все-таки была некоторая польза.
– Она тебе нравится?
Рафаэль едва не поперхнулся чаем. Незрячая Имельда видела лучше многих. Да что там, лучше его самого. После некоторой паузы он произнес:
– Полгода назад сказал бы «да». Сейчас скажу, что безмерно уважаю и ценю ее. В конце концов, я ей обязан жизнью. И я рад, что сейчас она счастлива.
Имельда тепло улыбнулась и придвинулась ближе. Точнее, уютно прижалась к нему. Вот сейчас Рафаэлю уже не было дела ни до каких размышлений. Он просто хотел, чтобы так было всегда. По крайней мере, сейчас.
– Хорошо, что хорошо кончается, – сказала она. – Зато теперь точно не придется расстраиваться, что тебе нравится кто-то другой.
Рафаэль почувствовал, что ему не хватает воздуха. С большим трудом совладав с собой, он произнес чуть дрогнувшим голосом:
– Я надеюсь, тебе вообще не придется расстраиваться. Во всяком случае, я постараюсь.
В ответ она положила руки ему на плечи:
– Тогда не уходи. Ну, хотя бы сегодня не уходи. Я много раз оставалась одна в доме… но сегодня с ума сойду, если уйдешь. Просто… я чувствую, так надо.
Рафаэль порывисто прижал ее к себе:
– Конечно. Конечно, я останусь.
Для дальнейшего разговора слова уже не понадобились.
Эпилог. Своих не бросаем
Год 3054
Сейчас
Рафаэль Нуарэ шагал по широкой аллее парка памяти. День выдался просто прекрасным, и в разрывах облаков даже пробивались лучи Паллады. Гулять бы да радоваться жизни, но Рафаэль помнил о своей цели. Вчерашняя похоронная церемония врезалась в память отдельными фрагментами. Множество народу. Военные в парадной форме с траурными белыми повязками, гражданские в строгих белых костюмах. Среди них Деверо в кресле на колесах. Рядом – верная Эжени в парадной форме, уже не курсантской, а флотской, с голубыми энсинскими «рамочками» Теней. После стажировки у Ридо Эжени твердо решила остаться на «Вьюге», тем более что Симмонсу нужен помощник. Стоп, у них же сегодня выпуск, как ее отпустили? Но еще больше Рафаэль удивился, обнаружив рядом Эрика. И ведь брат ему ни слова не сказал!
Деверо время от времени страдальчески морщился – похоже, ему все еще больно. Его кресло электроуправляемое, но Эжени все равно держалась за специальные ручки на спинке, подстраховывая при смене положения. Рядом с креслом стояла Зои Крэнстон, не столько печальная, сколько обеспокоенная. До Рафаэля долетели обрывки разговора:
– Вы уверены, что вам стоило приезжать, Люсьен?
– Абсолютно, Зои. Я просто не мог иначе.
Зои понимающе кивает:
– Если что, я рядом. Да и доктор Картье здесь.
«Если Зои здесь, то Асахиро наверняка где-то рядом». И действительно, все трое контракторов стояли чуть поодаль. По лицам Асахиро и Стивена, как обычно, нельзя было прочесть никаких эмоций, и только взгляд Дарти ясно говорил: «Как же так? Не верю». Хмурый Нил стоял рядом с таким же хмурым Фернандо Оливейрой, обнимавшим тихо всхлипывающую старшую дочь. Младшая взахлеб рыдала на плече у коммандера Хендрикс и обещала «пойти в ударную группу, вот как сеньорита Алла, и всем устроить!». Селин гладила девочку по голове и говорила что-то утешительное, но и у нее самой в глазах застыла печаль, как и у стоящего рядом Враноффски.
По лицу Габриэль текли слезы, но она не вытирала их и вообще как будто не замечала. Эрик, когда был маленьким, часто вел себя так же. Братишка терпеть не мог, когда его видели в слезах, и говорил: «Это глаза плачут, а я – нет». Рядом с Габриэль, взяв ее за руку, стояла Флёр. Рафаэль подошел к ним, бережно поддерживая Имельду.
– Здравствуйте, коммандер, – тихо сказала Флёр. – Имельда, дорогая, давай отойдем. Нашим супругам нужно поговорить.