Еще и с Джо вдруг повздорил на ровном месте. Впрочем, его Джоанна – золотой человек. Не стала злиться, сказала, что оба просто устали, и укатила, пользуясь отпуском, на неделю в Тандервилль, на свадьбу двоюродного племянника. Загрустить Жюлю не дала внучка. Так вышло, что Габи снова в космосе, Флёр на гастролях, а Жан, генетический отец девочки, еще не вернулся из командировки – поехал представлять какой-то крупный проект на престижную выставку. Жюль сначала переживал, все-таки он раньше не оставался с ребенком на такой долгий срок, но вечера проходили на удивление мирно. Внучка висла сначала на шее у няни, упрашивая прийти еще – «ты же мне друг, правда?» – потом на шее у самого Жюля, а проглотив заказанный ужин, тащила дедушку слушать, как они с няней лечили плюшевых зверей. Играть в доктора Ли была готова сутками. А уж когда Жюль ей подыгрывал, восторгу юной «доктора Картье-и-Сагредо» не было предела.
Наконец вернулся довольный Жан, чей проект получил какую-то престижную награду. В кои веки Жюль смог познакомиться с ним поближе, и впечатление осталось самое приятное. Жан увез счастливого ребенка домой, готовиться встречать маму Флёр, маму Габи и дядю Леона, а Жюль смог выдохнуть. Теперь ему хотелось побыть одному и дождаться Джоанну, по которой он основательно соскучился. Да и есть хотелось ужасно. Дорогие рестораны Жюль терпеть не мог, предпочитал уютные кафе, где можно тихо и не спеша поесть. Джоанна как-то говорила, что половина офиса бегает на обед в «Золотое яблоко». Ну что ж, надо посмотреть, что за «Яблоко» такое. Раз уж сотрудники постоянны в своих предпочтениях, надо думать, кормят там действительно неплохо. И кафе совсем рядом.
На входе Жюль машинально придержал дверь молодой светловолосой женщине лет тридцати с небольшим, в простом, но очень стильном голубом платье.
– Спасибо! – женщина тепло улыбнулась ему и чуть растерянно добавила: – Привет, папа.
Жюль не поверил своим глазам, но перед ним действительно была его средняя дочь. Но не та запустившая себя расплывшаяся толстуха, одетая дорого и кричаще, но с потухшими глазами и уныло-равнодушным выражением лица. В дверях стояла симпатичная молодая женщина с доброй улыбкой. Может, и склонная к полноте, но эта полнота была скорее уютной и ее не портила.
– Привет, Виржини!
– Не узнал? – снова улыбнулась дочь.
– Как же тебя узнаешь. Ты совсем другая стала. Выглядишь потрясающе.
– Спасибо. Ты тоже. Хочешь, присядем? Я смотрю, ты тут первый раз. А я знаю здешнее меню.
– Почему бы и нет.
Они устроились на уютных диванчиках. Виржини подложила себе под спину небольшую подушку и расслабленно вздохнула:
– Так-то лучше. Кажется, я переохладилась в бассейне, теперь вот спина побаливает. Восстанавливаюсь после рождения сына, хожу на плавание.
– У тебя сын? Поздравляю.
– Да, Микки. Мы с Брэндоном долго не могли придумать имя, так что просто бросили в шапку бумажки с именами и перемешали. Первым достали имя Майкл – вот и получился Микки. Сейчас ему уже полгодика. Говорят, очень похож на меня. Тебе помочь с выбором? Если что, крем-суп с лососем и зеленью просто невероятно вкусный. И яблочный пирог по новому рецепту очень хвалили.
Жюль заметил, что дочь – в отношении Виржини он так и не мог сказать «бывшая» – смотрит диабетическое меню.
– С тобой точно все в порядке?
Он особенно выделил слово «точно».
– Да, вполне. Мне рекомендовано ограничивать сахар, но в целом я в норме. И уж точно лучше, чем было пять лет назад. На мои снимки того времени смотреть страшно. Я была похожа на шарик с глазками. Очень несчастливый, но уверенный, что у него все есть.
Некоторое время они молча изучали меню. Пока ждали заказов, Виржини задумчиво произнесла:
– Знаешь, а даже хорошо, что все вышло так.
Жюль удивленно поднял бровь. Он помнил, какими ненавидящими взглядами провожали его бывшая супруга и дочери, и как разревелась Виржини от осознания того, что потеряла почти все.
Виржини продолжила:
– Просто если бы все продолжалось как было, я бы, наверное, тихо загнулась от диабета. Я же не понимала, что мама… эээ… не очень здоровый человек. И что Аньес никого не любила и не жалела, а мной просто играла. Я хотела быть второй Аньес, а была посмешищем для всех. Габи пыталась мне это вдолбить, а я и слушать не желала, думала, она мне завидует, потому что мама ее не любит. Сейчас говорю и самой противно. А мама вообще любит только себя. И… я пришла к Габи и Флёр и просила у них прощения. Думала, Габи меня в окно выкинет или сдаст нацгвардам – я-то хотела ее сдать, когда она пришла разобраться с Аньес. А она не выкинула, а познакомила с доктором Полиной. Я лечилась у нее, рассказывала про все и ревела как маленькая, все глаза выплакала. Стыдно было ужасно, я себя ненавидела. Доктор Полина мне сильно помогла. В общем, если бы не это все, я бы не встретила ни ее, ни Брэндона, ни еще много кого. И Микки бы не родился.