– Положитесь на меня! Я принесу вам все, что смогу раздобыть, – воскликнула Патриция с горящими от азарта глазами. – Может быть, стоит попытаться разговорить папиного банкира?
Но Джон отнесся к предложению скептически.
– Обычно банкиры не очень-то разговорчивы...
– Только не когда они влюблены! – самоуверенно рассмеялась девушка.
Такси остановилось, и Патриция, попрощавшись с Джоном, умчалась, оставив после себя крепкий запах французских сигарет.
8
Ровно в половине первого Мэннеринг вошел в редакцию "Дэйли Стэндэрт", ища глазами взъерошенную шевелюру Читтеринга. Джон только что отвез дочь Лэррэби в клинику и решил, плюнув на предписания Бристоу, дать себе десять минут роздыху.
Читтеринг задумчиво сидел за пишущей машинкой и грыз орехи. Он радостно приветствовал Мэннеринга, и тот присел на краешек стола, на котором в любезном сердцу журналиста беспорядке соседствовали вырезки из газет, письма, журналы, три трубки, дюжина орехов, несколько фотографий красоток в бикини и словарь синонимов.
Джон взял два ореха и раздавил в кулаке.
– Вам известно, что орехи очень вредны для желудка? – поучительно заметил Читтеринг.
– Умираю с голоду, – пожаловался Джон.
– Тогда пообедайте вместе со мной!
– Нет времени: меня ждет Бристоу. Вы уже побывали в "Куинс" второй раз?
Обманчиво наивные голубые глаза журналиста загорелись.
– Только что оттуда! Ну и настроеньице у Билла! Вы с ним часом не поссорились?
– Я? И не думал, – улыбнулся Джон.
– Ну, так это не за горами! – оптимистично предположил Читтеринг. – Он нарочно отвел меня в сторонку и категорически запретил говорить вам что бы то ни было. – И, как нечто само собой разумеющееся, журналист добавил: – Но я, естественно, расскажу вам все, что знаю. К несчастью, с этим негусто. Вы наверняка можете поведать куда больше о Дэйле-Мандраже... а о лорде Сванморе – тем более.
– А при чем тут лорд Сванмор? – удивился Джон.
– Что он делал в "Куинс" сегодня утром? – отпарировал журналист с самым простодушным видом.
– По-моему, нам надо заключить договор, Читти, – решил Мэннеринг. – Пока я не найду своих драгоценностей, вы не станете печатать ничего такого, что могло бы помешать расследованию. А взамен получите исключительное право первым напечатать всю историю целиком. Ну как, годится?
– Порукам, – обрадовался репортер. Он уже работал с Джоном на таких условиях и остался очень доволен. – А что вы хотите узнать от меня?
– На кого в последнее время работал Дэйл-Мандраж?
– Последние три года – на Бретта Грайса. Но Бретт вернулся в Америку добрых три месяца назад, и банда, по-видимому, развалилась. Вы думаете, Бретт мог организовать ограбление "Куинс" еще до отъезда?
– Сомневаюсь... У меня в сейфах было довольно много драгоценностей, но только в последние несколько дней. Бретт не мог это предугадать.
– Да, действительно, Бристоу дал нам список.
– Бристоу дал вам не весь список, – спокойно возразил Мэннеринг.
Встретив любопытный взгляд Читтеринга, он пояснил:
– Можете делать какие угодно выводы, Читти, но держите их при себе. И скажите мне еще, кем был второй покойник?
– Так, шестерка. Стоял на стреме для Дэйла. Тот был человеком осторожным и не любил работать без прикрытия.
– Да, он и в самом деле был очень осторожен, – заметил Джон, раздавив еще два ореха, – и тем не менее оказался в компании с парнем, который вместо благодарности выстрелил ему в затылок. Это наводит на мысль, что либо Дэйл хорошо знал убийцу, либо их познакомил надежный человек.
Читтеринг только кивнул в знак согласия, и Джон продолжал:
– У меня такое впечатление, что искать надо среди знакомых Дэйла. Вы ни о ком из них не слышали, Читти?
– Во всяком случае, ничего интересного. Так, всякая мелкота. И ни одного такого, кто был бы способен раздобыть план "Куинс".
– А женщины?
– Мало... Но погодите-ка. Меня осенило. Может, это вам пригодится...
Репортер открыл один из валяющихся на столе конвертов и протянул Джону фотографию размером с открытку. Дэйл-Мандраж, улыбаясь, держал за талию на редкость красивую женщину.
– Этой вашей фотографии по меньшей мере лет десять, – сказал Мэннеринг.
– Двенадцать. Я нашел ее в старых материалах, которые так и не пошли в работу. Вы ведь знаете, что прежде чем Дэйл познакомился с отмычкой и газовым резаком, он увлекался боксом... Не думаю даже, что Бристоу когда-либо видел эту карточку.
– А кто эта женщина?
– Неизвестно. Но очень хороша.
Джон взял лежащую на столе лупу и склонился над фотографией: черные глаза, волосы цвета воронова крыла, свободно разбросанные по великолепным плечам, ослепительная улыбка...
– У покойного Дэйла был неплохой вкус! – хмыкнул Читтеринг.
И когда Джон протянул ему фотографию, великодушно отмахнулся.
– Оставьте ее себе, дорогой друг! Как вы догадываетесь, я не собираюсь это печатать. Сейчас эта прелестная крошка может оказаться женой крупного промышленника или подружкой члена парламента... А я совсем не хочу, чтобы меня вышвырнули из газеты!
Перехватив сандвич в баре на Флит-стрит, Джон послушно вернулся в "Куинс". Как он и догадывался, голодный и переполненный всякого рода подозрениями Бристоу встретил его довольно прохладно. Для начала суперинтендант заставил Мэннеринга повторить в присутствии стенографистки все, что он уже говорил два часа назад.
Когда Джон наконец покончил с этой нудной обязанностью, Бристоу сказал ему, что отправил Стирна домой.
– Бедняга сейчас не в состоянии ничем вам помочь, Мэннеринг. Он едва держался на ногах, а когда мы брали у него отпечатки пальцев, я думал, старик грохнется в обморок...
– Кстати, Билл, вы еще не взяли мои, – насмешливо заметил Джон.
Улыбка Бристоу не предвещала ровным счетом ничего хорошего.
– Ваши у нас есть, и очень давно, – с нажимом ответил он.
И, выпустив напоследок эту парфянскую стрелу, суперинтендант исчез, оставив двух полисменов охранять магазин от журналистов и зевак. Оставшись один, Джон поспешил позвонить своей теще, леди Фаунтли, надеясь застать там Лорну. Но дворецкий сообщил, что леди Фаунтли и миссис Мэннеринг уехали обедать в "Стейнс" к леди Уилкокс.
"Скверный нынче день для семейства Мэннерингов, – пробормотал Джон, вешая трубку. – У меня украли целое состояние, а Лорна обедает с тетушкой Вайолет".
И он засел за телефонные переговоры: вызвал рабочих, чтобы временно прикрыть зияющую в крыше дыру, горничную – навести хотя бы относительный порядок и наконец связался со своей страховой компанией. Несмотря на огромное искушение, звонить двум-трем знакомым скупщикам краденого и взломщикам Джон не стал, подозревая, что Бристоу вполне мог организовать прослушивание. Страховой агент приехал часа в четыре. Мэннеринг проводил его в бронированную комнату, показал учиненные Дэйлом разрушения и оставил работать.
Сам же снова ушел звонить, но не успел поднять трубку, чтобы посоветоваться со своим поверенным и другом Тоби Плендером, как в дверь позвонили. Джон вышел в магазин и увидел стремительно приближающегося к нему молодого человека. На ходу тот, не задерживаясь, оттолкнул полицейского, который весьма вежливо пытался его задержать, и опрокинул статуэтку Людовика XV.
Увидев белокурые волосы и глаза цвета незабудки, Мэннеринг без труда догадался, что перед ним – брат Патриции Сванмор. И если бы у него оставались хоть малейшие сомнения на этот счет, первый же вопрос молодого человека их бы окончательно развеял:
– Где Патриция? – громовым голосом спросил он.
– Откуда же я могу знать? Она сказала мне, что обедает с вами.
– Да, она должна была обедать со мной, – снова гаркнул молодой человек. – Но не пришла. Я знаю, что сегодня утром моя сестра была здесь. Вы ее видели?