Мисс Бондерли по-прежнему была без сознания. Я сделал движение в ее сторону.
— Спокойно, Кен! Не шевелись! — зарычал Флагерти. У меня создалось впечатление, что он начнет стрелять при первом же удобном случае. Я снова сел, пожимая плечами.
— Вы бы лучше привели в сознание эту женщину, — сказал я.
— Займитесь ею, — сказал Флагерти детективу.
Тот опустился возле нее на колени. Он был смущен и, видимо, не знал, что делать.
Я обвел комнату глазами. Пепельницы были полны окурков, на камине стояли две пустые бутылки из-под виски. Большое мокрое пятно говорило о том, куда пролилось виски. Комната вся пропиталась алкоголем. Ковер был помят, стул опрокинут. Вся обстановка должна была свидетельствовать о том, что здесь проходила оргия.
На полу, возле трупа лежал «люгер». Дуло пистолета было измазано кровью и на нем были прилипшие седые волосы. Это оружие было мне очень хорошо знакомо, пистолет был мой…
Сообразив это, я понял, что пропал. Если мисс Бондерли промолчит, у меня не останется никаких шансов. Остается надеяться, что продлится это недолго.
Полчаса мы сидели молча. Мисс Бондерли несколько раз пошевелилась, еще не приходя в себя. Глубокий обморок! Она, возможно, установила рекорд!
Я начинал уже терять терпение, когда в комнату вошел коренастый мужчина в черной шляпе. Он чем-то напомнил мне Муссолини. Обежав глазами комнату, вошедший направился ко мне.
— Вы Кен? — спросил он, протягивая мне руку. — Я — Киллино. Я прослежу, чтобы с вами обращались корректно. Вы мой гость, и я позабочусь о вас.
Я оставался сидеть, не обратив внимания на его протянутую руку.
— Ваш конкурент мертв, Киллино, — сказал я, глядя на него снизу вверх. — Вам тоже нечего опасаться.
Он быстро отдернул руку и посмотрел на Херрика.
— Бедный парень… — сказал он. — И, клянусь вам, у него были слезы на глазах. — Это был умный и храбрый противник. Лишившись его, город многое потерял.
— Приберегите эти слова для журналистов, — посоветовал я ему. И в эту минуту мисс Бондерли, придя в себя, снова начала кричать.
Киллино, видимо, решил показать свои организаторские способности.
— Мы будем справедливы с Кеном, — сказал он, стуча кулаком по спинке кресла. — Все обстоятельства против него, но он — мой приглашенный, и я прослежу, чтобы ему дали шанс.
— А потом? — спросил Флагерти, пожимая плечами. — К чему терять время? Я отвезу его в комиссариат, и там мы его допросим.
— Мы не уверены, что он виновен, — зарычал Киллино. — Я протестую против того, чтобы его арестовали без достаточных доказательств, и совсем не уверен, что у вас против него есть веские улики. Мы допросим его здесь.
— Очень любезно с вашей стороны, — сказал я. Он даже не посмотрел на меня.
— Заставьте эту женщину помолчать, — показал он пальцем на мисс Бондерли. — Я не хочу, чтобы она открывала рот раньше, чем мы услышим других свидетелей.
Я продолжал курить, глядя в окно, пока Киллино по телефону все организовывал. Были вызваны и ожидали в коридоре служащий отеля, детектив отеля, Сперанца, лифтер и бармен из казино.
Мисс Бондерли отвели в соседнюю комнату, где за ней наблюдала женщина, вызванная из полицейской тюрьмы. Ей приказали одеться.
Позади моего стула стояли два флика, готовые спустить с меня шкуру, если я попытаюсь сделать малейшее движение. Кроме них в комнате были: Флагерти, еще двое сотрудников полиции в штатском, фотограф и врач. В углу сидел стенографист, которому было поручено вести протокол допроса. И, разумеется, в комнате был Киллино.
— Отлично! — пророкотал он. — Начнем!
Флагерти не помнил себя от радости, что держал меня в руках.
— Действительно ли ты Честер Кен? — спросил он таким тоном, будто сам не знал этого.
— Он самый, — ответил я. — А вы, действительно, лейтенант Флагерти? Тот, у которого нет ни одного друга, который мог бы это подтвердить?
Киллино вскочил.
— Послушайте, Кен, положение для вас слишком незавидное. Вы бы лучше воздержались от дерзостей!
— Я ведь козел отпущения! — возразил я, улыбаясь. — Не все ли равно, что я говорю этому подонку?
— Это вам все равно ничего не даст, — пробормотал Киллино. Он сел, а Флагерти стал нервно ходить по комнате, продолжая на ходу:
— Ладно. Ты зовешься Честер Кен, и ты профессиональный игрок.
— Я не называю игру профессией, — сказал я. Его лицо стало вдруг пурпурным.
— Ты признаешь, что зарабатываешь на жизнь игрой?
— Нет, я еще не зарабатываю на жизнь, я недавно демобилизовался из армии.
— С тех пор прошло уже четыре месяца. За это время ты играл или нет?
Я утвердительно кивнул.
— И ты много выиграл?
— Не много.
— Ты считаешь, что двадцать тысяч — это не много?
— Не мало.
Факт, что я играл, был подтвержден.
— Это верно, что ты убил пять человек за последние четыре месяца? — бросил он резко. Киллино быстро вскочил.
— Не пишите этого в протокол! — закричал он, и его маленькие глазки расширились от возмущения. — Кен ведь совершенно законно защищался!
— Но он их убил! — завопил Флагерти. — Это я вам говорю! Пять человек за четыре месяца! Ничего себе, хорошенькое досье! Законная защита или нет, но это ужасно! Все добропорядочные граждане ужаснутся этому так же, как и я!
Киллино с ворчанием сел обратно на свое место. Он, вероятно, хотел выглядеть добропорядочным гражданином.
— Итак, — возвышаясь надо мной, скрипел Флагерти, — ты их убил, не правда ли?
— Эти пять мошенников мечтали продырявить меня сами, — спокойно возразил я. — Мне пришлось защищаться. Если это называется убийством, тогда я их убил.
Флагерти повернулся к стенографисту, подняв руки к небу:
— Он сам признался, что убил пять человек, которые были ни в чем не виновны!
Эти слова заставили Киллино вскочить, но мне это уже начало надоедать.
— Не беспокойтесь больше, — сказал я ему. — Все эти факты зарегистрированы у центрального прокурора Нью-Йорка, который полностью признал меня невиновным. И мне совершенно наплевать на то, что может говорить провинциальный флик. Поберегите слюну!
Флагерти, казалось, хватит апоплексический удар.
— Продолжайте, — сухо проговорил Киллино, садясь и удостаивая меня неприязненным взглядом.
— Посмотрим, будешь ли ты плевать на это, — сказал Флагерти, сжимая кулаки. — Ты ведь приехал в Парадиз-Палм, потому что хотел сорвать банк в местном казино. Это ведь для подобных тебе золотая жила.
— Фантазия! — сказал я. — Я приехал отдыхать.
— И тем не менее, не успев приехать, сразу же побежал в казино, — насмехался Флагерти.
— Меня туда пригласил Сперанца, а так как мне нечего было делать, я туда и пошел.
— Сколько времени ты знаешь Сперанца?
— Я его не знаю. Флагерти поднял брови.
— Ах, ты его не знаешь? А ты не находишь странным, что Сперанца приглашает тебя в казино, не зная тебя?
— Очень странно, — улыбнулся я.
— Вот видишь! — сказал Флагерти, сделав шаг вперед. — А если он тебя не приглашал, а ты пошел сам, так как хотел поскорее сорвать куш?
Он вертел перед моим носом пальцем и почти визжал.
— Кончай, — сказал я, — если не хочешь получить кулаком по морде!
Он прошел через комнату, открыл дверь и пригласил Сперанца в салон.
На Сперанца были шикарные светло-голубые брюки и пиджак цвета горчицы такой ширины, что он был похож на зеркальный шкаф, а в бутоньерке белая роза. Уверяю вас, многие женщины упали бы в обморок при виде его.
Он улыбнулся присутствующим, бросил взгляд на труп Херрика, покрытый покрывалом, и улыбка его погасла. Посмотрев на меня, он быстро отвел глаза.
Я закурил новую сигарету. Осталось уже совсем недолго. Скоро я узнаю, к чему все это идет.
Сперанца категорически заявил, что никогда не звонил мне по телефону, и ему ничего не было известно о моем пребывании в городе, пока он не увидел меня в казино. Он сказал также, что поскольку моя репутация ему известна, он очень огорчился, увидев меня.
Начиная с этого момента, я понял, что они хотели получить мою шкуру. Сперанца я назвал лжецом, что его, кажется, огорчило. Но я понимал, что мое слово в создавшейся ситуации недорого стоило.