Сперанца категорически заявил, что никогда не звонил мне по телефону, и ему ничего не было известно о моем пребывании в городе, пока он не увидел меня в казино. Он сказал также, что поскольку моя репутация ему известна, он очень огорчился, увидев меня.
Начиная с этого момента, я понял, что они хотели получить мою шкуру. Сперанца я назвал лжецом, что его, кажется, огорчило. Но я понимал, что мое слово в создавшейся ситуации недорого стоило.
Флагерти избавился от Сперанца и вернулся ко мне, приняв вид святой невинности.
– Тебе совсем не поможет твоя ложь, Кен, ты должен остерегаться.
– Убирайся, – сказал я, выпустив дым ему прямо в лицо.
– Подожди, ты еще будешь у меня в комиссариате! – прошипел он.
– Этого еще не случилось, – возразил я. Киллино попросил Флагерти продолжать.
– Ты встретил Херрика в казино? – спросил Флагерти, справившись со своей злобой.
– Это точно.
– Он сказал тебе, чтобы ты покинул город?
– Он посоветовал мне покинуть город, – уточнил я.
– А что ты ему ответил?
– Что я остаюсь.
– Ты сказал, чтобы он отправлялся к дьяволу, вот что! И сказал, что сведешь с ним счеты, если он будет совать свой нос в твои дела.
– Глупости, – сказал я.
Флагерти пригласил бармена казино, который заявил, что он слышал, как я угрожал Херрику.
– Он ему сказал: «Если будешь совать нос в мои дела, я тебя уничтожу!» – сказал бармен Флагерти возмущенным тоном.
– Сколько тебе заплатили, чтобы ты рассказал эту историю? – спросил я.
– Достаточно, – заявил Флагерти, повернувшись к бармену. – О'кей. Это все. Вы понадобитесь еще на суде. Бармен вышел, покачивая головой.
– После этого ты вернулся в отель вместе с ней, – продолжал Флагерти, показывая на мисс Бондерли, которую ввели в комнату.
При дневном свете ее платье из синего крепа выглядело совсем неуместным. Она была печальной. Я подмигнул ей, но она избегала моего взгляда.
– Вы вместе напились, – продолжал Флагерти. – Она заснула, а ты стал размышлять. Ты думал о Херрике, считая, что он может помешать твоим планам. Это вызвало твой гнев. Ты позвонил ему и пригласил приехать к тебе, рассчитывая запугать его и заставить отказаться от вмешательства в твои дела.
– Не будь идиотом. Это я, бедный болван потерял сознание. Спросите у мышки. Она вам скажет. Или лучше отыщите бутылку бренди в той комнате. Наркотик, которым она наполнена, может заставить человека заснуть мертвым сном.
– Какое бренди? – спросил Флагерти. Один из фликов прошел в соседнюю комнату и через секунду вернулся.
– Там нет никакой бутылки с бренди, – сказал он. Я пожал плечами.
– Это разумно. Спросите тогда ее. Она вам скажет.
– Мне нет необходимости спрашивать у нее, – взорвался Флагерти. – Телефонистка отеля записала вызов по телефону, который ты сделал в два часа ночи. Мы узнали, что номер, по которому ты звонил, принадлежит Херрику. Он приехал через десять минут, спросил у дежурного номер твоей комнаты, и грум проводил его сюда. Что ты на это скажешь?
– Хорошо сыграно.
– Вы спорили с Херриком. Ты был пьян и зол. Ты убийца. Убиваешь ты не раздумывая, как бешеная собака! Так как Херрик не согласился с тобой, ты оглушил его своей петардой, и был настолько пьян, что все позабыл уже через минуту. И я скажу тебе, почему. Ты хотел эту курочку. Она ожидала тебя в кровати, не так ли? Я засмеялся ему в лицо.
– Вам нужно лишь спросить ее. Это моей единственный свидетель.
Я посмотрел на мисс Бондерли.
– Послушай, малышка, вчера вечером ты сказала, что ты со мной. Ты единственная можешь раздавить всю эту ловушку, в которую меня поймали. Я рассчитываю на тебя. Они меня крепко держат. Если у тебя хватит смелости, скажи правду. Мы провели вместе хорошие минуты, и у нас может быть их немало и дальше. Но надо идти со мной. Итак, скажи правду.
– Один момент, – сказал, вставая, Киллино. На лице его было выражение подозрения и некоторой симпатии. Казалось, несмотря на все его желание мне помочь, он все более убеждается в моей виновности. Комедия была хорошо разыграна. Он пересек комнату и нагнулся к мисс Бондерли.
– Ваши слова будут дешево стоить на суде. Вы ведь тоже в довольно неловком положении. Если Кен не убивал Херрика, значит, его убили вы. И знаете, откуда это видно? Ведь дверь была заперта изнутри! Так что, не лгите. Кен, может быть, был с вами очень мил, вы не можете позволить себе роскошь лгать, вы рискуете слишком многим.
Я понял, что ими приняты все предосторожности. Если мисс Бондерли скажет, что я потерял сознание, это преступление припишут ей. Раз они могут взвалить его на кого-нибудь, все остальное им безразлично.
– О'кей, малышка, – сказал я. – Если хочешь, лги. Он прав. Они слишком хитры для этого.
– Я ничего не скажу, – сказала она и заплакала. Флагерти только этого и ожидал. Он схватил ее за руку и оторвал от стула.
– Ты будешь говорить, ведьма! – закричал он, тряся ее с такой силой, что голова ее откинулась назад.
Я прыгнул на него раньше, чем оба флика успели пошевелиться, и нанес отличный удар в челюсть. Он упал навзничь, выплевывая кровь. Это зрелище доставило мне дьявольское удовольствие.
И в этот момент один из фликов ударил меня дубинкой по голове, и я потерял сознание.
Когда я очнулся, Флагерти усаживался на стул. У него не хватало двух зубов, а у меня на голове была приличная шишка.
Флагерти был слишком взбешен, чтобы продолжать допрос. Киллино его заменил. Расставив ноги, он встал передо мной, но потом повернулся и подошел к мисс Бондерли.
– Если вы не скажете того, что здесь произошло, то будете задержаны, – сказал он ей.
– Что это изменит? – сказал я, потирая череп. – Не ищи осложнений, малышка, скажи им, что упала в обморок, и ничего не знаешь. У них и так достаточно свидетелей.
Один из фликов дал мне пощечину.
– Заткнись! – крикнул он.
– Ты заплатишь мне за это! – сказал я, посмотрев на него так, что он отступил.
Глаза мисс Бондерли переходили с меня на Киллино. Она была бледна, но в глазах ее был огонек, который вселял в меня надежду.