– Может быть, и так...
– Не может быть, а истина! – заключил радостный Петя. – Это элементарная операция капиталистического бизнеса, а коль наша Россия сейчас возвращается к капитализму, то считайте, что на этой кухне прошла одна из первых финансовых операций нового порядка. Давайте свои паспорта, расписки будем писать по всем правилам, так чтобы в дальнейшем они являлись настоящим документом, пригодным для подачи в любой суд.
– Зачем в суд? – не поняла Нина.
– Для взыскания.
Положенные расписки аккуратно написали минут за сорок. Петя дотошно проверял их и даже кому-то позвонил, проконсультировался. Срок взаимного возврата кредита определили в три года. Суммы передавались беспроцентно. Сделку обмыли парой бутылок шампанского, оказавшегося у Натальи, и уже засыпая около тихо сопящего Игорька, Нина радостно сообразила, что на руках у нее такая неимоверная сумма, что можно будет спокойно прожить достаточно долго, даже если внезапно вернется Нинка-маленькая.
Но Нинка-маленькая только в начале сентября прислала телеграмму с требованием денег на обратный проезд. Телеграмма была из Батуми, и Нина отправила туда требуемую сумму. Еще через две недели пришла аналогичная телеграмма, но уже из Ялты. Нина поразмышляла и снова отправила деньги. Но девчонка не появилась ни в сентябре, ни в октябре и телеграмм от нее больше не было.
В конце декабря, незадолго до Нового года, Игорек сделал первые три шага в своей жизни. И тут же упал носом в ковер. Заорал испуганно, но тут же успокоился, едва Нина взяла его на руки. Он был вообще очень спокойный мальчик. По мнению Нины, даже чересчур спокойный.
О подвиге своего сына Нина тут же сообщила Михаилу Соломоновичу, и тот сказал:
– Вообще-то, Нина Васильевна, мальчики, как правило, начинают ходить немного позже. Это девочки вскакивают на ножки до года. Но плохого в этом ничего нет, только, ради всех богов, не заставляйте его ходить принудительно. Когда захочет, начнет гулять сам. Как собственные дела?
– Да так. Потихоньку.
– Друга сердца завели?
– Не попадается, – засмеялась Нина.
– А партнера по постели?
– Времени нет.
– Вы меня разочаровываете, – печально сказал старик.
– Знаете, Михаил Соломонович, – неожиданно для самой себя решилась Нина, – раз Игорек встал на ноги, я, пожалуй, подыщу себе непыльную работенку где-нибудь рядом. Что-нибудь со скользящим рабочим днем, а к Игорехе приставлю на пару часов няньку.
– У вас есть такие средства?
– Найду.
– Тогда ваше решение идеально. Видите ли, ребенок ведь тоже вступает в мир, и мир не может быть сконцентрирован для него только на облике матери. Иначе потом возникнет чувство страха перед многоликостью Вселенной. Все правильно и желаю удачи.
Нина положила трубку и прикинула, как бы теперь осуществить свой план. На подсменку, пока она на работе, можно было позвать Наталью или вообще переселить ее сюда, на Шаболовку. Дополнительный вариант представляла из себя соседка Тамара Игнатьевна, у которой резко упало зрение и вязать различный ширпотреб в прежнем темпе и объеме она уже не могла. На автомобиль сыну она уже связала, все цели были достигнуты, женщина она была энергичная, спокойная и здоровая, так что переговоры подобного рода с ней провести было можно.
Весь вопрос в том, чем заняться, куда податься. Возвращаться в ресторан и продолжать свою деятельность официанткой Нине не хотелось не потому, что она разлюбила эту суетливую и жесткую работу, а просто захотелось перемен. Она вдруг сообразила по ходу своих размышлений, что деньги, как таковые, основной роли в ее выборе не играют. Кредит от Натальи она расходовала крайне бережно, а сама Наталья намекнула, что проведенную операцию по отмывке в случае нужды можно повторить. Так что работа требовалась такая, чтоб быть на людях и вместе с тем надо было не обделять вниманием ребенка. Следовательно, место работы должно быть поближе. Самым близким и завлекательным учреждением оказался телецентр на Шаболовке. Четверть часа пешего ходу до проходной под старую, ажурную телевизионную башню, которую создал инженер Шухов.
Едва отпраздновали Новый год, опохмелились и пришли в себя, как Нина приоделась в темный строгий костюм, соорудила на голове изящную прическу и двинулась на телецентр.
2
НАЧАЛО ПУТИ
День своего первого появления на Шаболовке Нина запомнила на всю жизнь. Первым, кто встретил ее на проходной, оказался немолодой здоровенный милиционер с автоматом через плечо. К этому времени вид вооруженной боевым оружием охраны уже стал в Москве привычным и никого не удивлял. Но в этом охраннике было столько угрозы и агрессивности, словно в каждом входящем он видел заведомого террориста. Он вперил в Нину стальной взгляд и спросил угрюмо:
– Куда?
– На работу устраиваться.
– Позвоните в отдел кадров по внутреннему.
Он указал стволом автомата на телефонный аппарат и назвал номер телефона.
Со второй попытки трубку подняли, и веселый женский голос произнес:
– Отдел кадров.
– Агафонова говорит. Агафонова Нина Васильевна. Я насчет работы.
– Какой?
– А любой, – недолго размышляя, ответила Нина. – Что-нибудь ведь всегда найдется.
– Найдется, – согласились с ней. – Вам выпишут пропуск, и приходите.
Пропуск в окошечке бюро пропусков она получила минут через двадцать, милиционер с автоматом обнюхал его со всех сторон, только что на зуб не попробовал.
– Четвертый корпус, второй этаж, – уже помягче сказал он, возвращая паспорт и пропуск.
Минуя грозного стража, Нина прошла во двор и увидела, что за въездными воротами толпилось целое стадо автомобилей, как отечественных, так и иностранных. С ранней молодости, еще когда она работала на тракторе, Нина любила все, что передвигается на четырех колесах. Автомобильные права лежали у нее в шкатулке, но за руль ей не приходилось садиться уже много лет. Тем не менее в марках машин она разбиралась и быстро определила, что ближе к корпусам студии стоят дорогие и шикарные «мерседесы», «БМВ» и «ауди», а отечественные «волги» да «жигулята» теснятся в сторонке. Разделение на начальство и подчиненных чувствовалось и по автомашинам, впрочем, решила Нина, такие, как она, бегают на работу пешком, а если живут далеко, то пользуются метро.
Ничего, вдруг подумала она, когда-нибудь я еще приеду сюда на «роллс-ройсе». Мысль была совершенно дикой, ничем не объяснимой и ничем не подкрепленной, но с первого шага по территории студии Нина утвердилась в убеждении, что это то, что она долго искала, куда стремилась и где застрянет на долгие годы.
Коридоры, переходы и лестницы корпуса только укрепили ее в этой вздорной мысли. Туда и сюда сновали ярко одетые, праздничные молодые люди, все были озабочены, все куда-то торопились. На какой-то миг она почувствовала ощущение вечного праздника. Так было с ней в первые годы работы в ресторанах, когда она летела на работу, даже не думая, сколько сегодня сорвет чаевых. Здесь чаевых, понятное дело, не выдавали, но ощущение душевного подъема было таким же.
На лестничных площадках, как и везде в местах, отведенных для любителей покурить, мелькнуло несколько знакомых по экрану телевизоров лиц. Давно и еще при СССР всенародно известный диктор курил трубку и лениво щурился на свою молодую собеседницу, а та краснела, в чем-то оправдывалась и совсем не была похожа на ту механически-жесткую даму, которая чуть не каждый вечер сообщала о международных новостях.
На другом переходе проскочила стайка шумных, ярко одетых девушек, и Нине показалось, что они либо из цыганского театра «Ромэн», либо из какого-то ансамбля, опять же цыганского.