– Что снимаем, Нина Васильевна? – бодро спросил Филонов.
Нина знала, что группа большого уважения к ней не питает, поскольку работали вместе они еще мало, и все полагали, что Нина оказалась на своей должности по знакомству.
– Едем снимать великий сюжет на тему охраны личного дома. Подраздел темы – «Стальные двери вашей квартиры».
– Потенциальная тема, – захихикал Александр Семенович. – За одну нее получим пальмовую ветвь на Венецианском фестивале.
– Получим, – сказала Нина.
Редактор у нее был язвой, в прошлом работал на крупных киностудиях, с известными режиссерами, а теперь прирабатывал к убогой пенсии в этой малоприглядной и постыдной для него конторе. Чтобы не утерять собственного достоинства, при случае рассказывал, что вечерами и ночами пишет роман о том, как работал вместе с крупнейшими советскими режиссерами. Но уважения к себе этим трудом он не прибавлял, поскольку романа еще никто не читал, а на своем рабочем месте Александр Семенович отличался крайним равнодушием к трудовым обязанностям. Да и остальные ее коллеги были либо предпенсионного возраста, либо такие же начинающие, как она сама. Правда, Филонов свое дело знал и с камерой умел управляться. Конечно, мечтал о работе в Большом Кино, но оно, русское кино, на данный период времени существование свое прекратило почти полностью, поскольку на экранах сплошным потоком шли только американские и прочие зарубежные фильмы.
– Я их предупредил вчера, чтоб оделись поприличней, – лениво сказал Александр Семенович. – В костюмах и галстуках.
Нина ничего не сказала. От редактора помощи ждать не приходилось. Он, как и многие, полагал, что занятие это временное, лишь бы перебиться, что после Нового года фирма «Русский феникс» от своего времени на телевидении откажется и все они, так или иначе, окажутся без работы...
Но все же она спросила:
– Александр Семенович, вы там ничего не придумали, чтоб было поинтересней?
– Чего? – удивленно спросил он. – О стальных дверях?
– Ну, все же делаем рекламу. Стальные двери. Надежная охрана дома. Сейчас бандитизм в Москве, а дома у людей последние сбережения и дети.
– Ай, бросьте, Нина Васильевна, – отмахнулся он. – В этом деле голову ломать ни к чему. Директор магазина и всей этой артели мужик образованный, поставим в кадр, и пусть расскажет про то, какая это хорошая и нужная штука – стальная дверь. С патентованным замком.
– «Говорящая голова» на экране? – спросила Нина.
– Ну и что? Заказчик большего и не требует. Бегущей строкой снизу дадим адрес фирмы, это и будет то, что им надо. За что они деньги фирме, а значит нам, и платят.
Вот тебе и творчество, подумала Нина, вот тебе и горение голубого огня высокого искусства. Со скуки подохнуть можно. Эдак пойдет дальше, так действительно разумней уехать в родную деревню да наладиться на работу на ферму брата. Наверняка будет повеселей.
Автобус докатился до Трубной площади, полез вверх, в горку, свернул в боковой переулок и влез под тесную арку.
Из служебных дверей магазина навстречу им выскочил молодой, высокий и костистый парень в ладном костюме.
Александр Семенович сказал официально:
– Познакомьтесь. Режиссер Агафонова Нина Васильевна, директор магазина замков, запоров и дверей Николай Николаевич Дорошенко.
– Просто Николай, – сказал Дорошенко и подал узкую, интеллигентную руку. – Я, собственно говоря, Нина Васильевна, не знаю, что вы собираетесь делать. Но помогу, чем смогу.
– Но о дверях-то своих рассказать сможете?
– Постараюсь, – неуверенно ответил он.
– Так вы что, – удивилась Нина, – толком не знаете, что продаете?
– Да как вам сказать... – Дорошенко замялся. – Я вообще-то по образованию инженер-биохимик, но получилось так, вот теперь заведую магазином. Мой шеф сказал, что реклама нужна, а мне что, я не против.
Александр Семенович успокоил:
– Счет за рекламу они оплатили, Нина Васильевна, так что работайте спокойно. Чистая прибыль. На пять минут материала наскрести всегда можно. Я пойду тут рядом в кафе, кофейку попью.
Нина поняла, что помощи ждать неоткуда. Как и на прошлой дюжине сюжетов, которые она снимала для этой программы. Все чувствовали себя временными – и редактор, отправившийся пить кофе, и оператор Филонов, внимательно читавший в автобусе «Спорт-экспресс».
– Мы магазин на сегодня закрыли, – сказал Дорошенко. – Чтоб не мешали. Так что можно снять наш товар. Итальянские и немецкие дверные замки, домофоны и прочую охранную технику.
– Сегодня речь о стальных дверях, – железным голосом произнесла Нина.
– Да, да, – тут же согласился несостоявшийся биохимик. – О дверях так о дверях. Шеф мне так и сказал. Мы сейчас на них хорошо зарабатываем.
– Филонов! – окликнула Нина. – Пойдем выберем площадку для съемки.
Филонов с нескрываемой тоской оторвался от газеты и поплелся следом за Ниной.
Она уже сообразила, что «съемочная площадка» – сказано чрезмерно сильно. Нужно было снимать ДВЕРИ. Стальные двери против расплодившихся в неимоверном количестве в Москве домушников. Просто стальные двери, которые спасут ваше жилище, пока вы на работе или уехали на дачу. Какая в данном вопросе может быть сверхзадача для режиссера по системе Станиславского и вообразить было нельзя. Но всю зиму старик Алмазов, читавший на курсах режиссуру, толковал про систему Станиславского, пригодную на все проблемы режиссуры, и про сверхзадачу каждого эпизода. И Алмазов утверждал, что непреходящая и вечная ценность бессмертной системы Станиславского есть суть и для них – будущих постановщиков рекламных роликов. Нина с сомнением относилась к такой постановке вопроса – все-таки у великого театрального режиссера были цели иного свойства, нежели реклама пива Бадаевского завода или тех же стальных дверей. Но так или иначе, а нужно, чтоб реклама была хотя бы интересной, чтоб те, кто возжелал защититься от воров этими дверьми, побежал их заказывать. Если есть на то деньги.
– Прорепетируем, – сказала Нина Дорошенко, и Парень впал в крайнюю степень смущения.
– В каком смысле?
– Так вот же она – дверь! Расскажи, ради Бога, чем она хороша, чем плоха. Камера будет стоять здесь.
– Прям вот так и рассказывать?
– Прям так, – безнадежно ответила Нина. Она понимала, что он сейчас, едва включат камеру, начнет бледнеть и заикаться и придется делать несколько дублей, прежде чем ему это прискучит и он станет сам по себе. Но не работать же с ним, не учить его основам актерского мастерства, если он в первый и скорее всего в последний раз торчит перед съемочной камерой.
– Хорошо, – сказала Нина. – Ты будь сам собой и говори то, что знаешь. Говори о своем деле. Будто бы вот я – покупательница. Пришла к тебе, и ты пытаешься всучить мне свой товар, то есть дверь. Тебе ее нужно продать. Нужно доказать, что лучше ее нет ничего на свете.
– Ясно, – без особой уверенности сказал Дорошенко и поправил галстук, а потом принялся причесываться. Конечно же, как и все, старался быть красивым, потому что к следующему воскресенью, к моменту выхода сюжета на экран, обзвонит по Москве всех своих знакомых, чтоб полюбовались, каких вершин жизни он достиг, рекламирует стальные двери. А на двери эти ему наплевать, потому что он биохимик и работу свою тянет только по суровой необходимости выжить. Ясно, что лучше бы пригласить на это дело профессионального актера, да заставить Александра Семеновича, любителя кофе, написать сценарий, и поработать над текстом... Но кому это надо?
Тебе надо, невесть откуда прозвучал голос Женьки Воробьева. Тебе. Каждый раз режиссер должен прыгать выше головы, каждый раз что-то искать. В ином случае будешь незаметно скатываться в пропасть халтуры и равнодушия к делу. А выбраться из этой бездонной ямы будет уже невозможно. Каждый раз – искать.
– Хорошо, – сказала Нина и повернулась к Филонову. – Ты готов?