— Так я не уволена? — уточнила она. Писатель медленно повернулся.
— Нет, — сказал он, — ты не уволена. — Затем он улыбнулся: — Я не хочу, чтобы ты уезжала. Но если ты позволишь себе что-либо подобное еще раз, я сверну тебе шею!
После ланча, вооруженная инструкциями Марии, Лиз явилась в кабинет Кросби. Дверь оказалась открыта, но писателя не было видно. Девушка немного помедлила, затем вошла и огляделась. Она подумала, что здесь созданы все условия для работы. Стены были заставлены книжными полками. На некоторых из них между томами стояли фотографии в рамках. На большинстве из фотографий были запечатлены знаменитости — сенатор, генерал, даже президент — на всех благодарственные надписи. За что? Наверное, за его книги. Посреди комнаты, напротив камина, стоял большой дубовый письменный стол, заваленный грудами бумаг, папками, книгами. В одном углу стоял огромный глобус, в другом — удобное кожаное кресло с лампой радом с ним. На рабочем столике помещались машинка, аккуратно сложенные блокноты для стенографирования, керамический бокал с остро заточенными карандашами и ручками, и магнитофон.
Лиз услышала шаги в холле и повернулась: в дверях стоял, улыбаясь, Кросби.
— Ну, — спросил он, — какое у тебя впечатление?
— Сильное, — ответила девушка немного напряженно, все еще не остывшая от утренней схватки.
Кросби подошел к ней и показал рукой на стол у окна.
— Это будет твое место, — сказал он. — Я думаю, что там есть все, что тебе нужно.
— Да, это так.
— Если потребуется еще что-нибудь, скажи Марии: она купит необходимое, когда в следующий раз поедет по магазинам.
— Хорошо, я так и сделаю.
Лиз отвернулась, чтобы укрыться от его пристального взгляда. Внезапно Элиз охватило сомнение, какая-то застенчивость: деловой дух, царивший в комнате, фотографии знаменитостей, масса книг подавляли. Сможет ли она справиться со всем этим?
Кросби прислонился к столу и скрестил на груди руки.
— Не нужно волноваться, Элизабет, — сказал он, словно читая ее мысли. — Мы плохо начали сегодня утром, но думаю, что ты скоро поймешь: со мной не так уж трудно. Я буду заставлять тебя работать сегодня, но с самого начала необходимо оговорить некоторые вещи, чтобы ты знала мои требования.
— Хорошо, — кивнула девушка.
— Первое и наиболее важное — это то, что ты должна быть здесь по первому моему требованию. Хотя я порой и пользуюсь магнитофоном, но предпочитаю работать с секретарем. Необходимость в тебе может возникнуть в любой час дня и ночи.
— Я понимаю.
Юлиус улыбнулся ей теплой ободряющей улыбкой:
— Обещаю, что не слишком часто буду вытаскивать тебя из постели в два часа ночи.
Улыбка преобразила лицо мужчины, превратила его в того Кросби, которого Лиз узнала в круизе и с которым было так приятно общаться. Его уверенность в себе оказывала успокаивающее воздействие, и она ощутила радостное волнение от возможности работать с этим необыкновенным человеком.
— Итак, есть какие-нибудь вопросы? — спросил Юлиус.
Лиз подумала и сказала:
— Пока их у меня нет.
— Я уверен, что со временем они возникнут, — сухо прокомментировал Кросби. Он оттолкнулся от стола и посмотрел в окно. — А сейчас постарайся использовать свободное время, чтобы познакомиться с окружающим, устроиться. Может быть, после ужина ты потребуешься для диктовки, тогда придется нелегко.
Последующие дни прошли без эксцессов, так что Элизабет пришла к убеждению, что хорошо, что ей пришлось пройти испытание огнем в самом начале работы. Самым трудным для нее было примириться со взрывным темпераментом Кросби, особенно когда он находится в творческой лихорадке. Девушка поняла, что ее работа, как бы нелегка она ни была, казалась детской игрой по сравнению с его трудом. Хотя Кросби частенько взрывался по пустякам, Элизабет легко прощала его.
Она также поняла причину, по которой писатель хотел, чтобы она жила в его доме. В любое время дня и ночи у него могла возникнуть идея, требующая немедленного воплощения, и Кросби нуждался в участии в этой работе Элизабет.
В первую же неделю пребывания в доме, уже поздней ночью, после особенно тяжелого дня, Лиз приняла душ и собиралась выйти из ванной комнаты, когда услышала шаги Кросби в коридоре и его голос у дверей ее спальни:
— Элизабет! — кричал он. — Мне нужна твоя помощь.
Лиз сорвала с вешалки полотенце и начала поспешно вытираться.