— Знаете, — смело заявила девушка, — если бы не ваше самодовольство, я бы вас пожалела.
Писатель оторопел от ее слов.
— Осторожней, Элизабет, — произнес он предостерегающим тоном. — Не забывайся. Ты можешь зайти слишком далеко.
— И тогда что вы сделаете? Уволите меня еще раз? Простите, я устала и хочу спать. — Лиз пошла к двери, она уже стояла на пороге, когда услышала позади тяжелые шаги по комнате, звон стаканов, плеск содовой: Кросби собирался выпить еще.
На следующий день они закончили работу поздно, и Элизабет приводила в порядок свой стол, предвкушая горячую ванну и сон сразу после ужина. Она собралась выйти, когда Кросби обратился к ней:
— Между прочим, мой старый друг Дэвид Лорример приедет вечером поужинать и сыграть партию в шахматы. Я бы хотел, чтобы ты была с нами за столом.
Удивленная Лиз повернулась к нему.
— Я собиралась поужинать вместе с Марией и Педро на кухне, — быстро ответила она.
— Я знаю, что ты собиралась. Но я хочу, чтобы ты была с нами, — заявил Юлиус.
— Но почему?
— Потому. Во-первых, я хочу, чтобы вы с Дэвидом познакомились. Он адвокат, ведет мои дела, а так как тебе тоже придется ими заниматься, то ты должна с ним встретиться. — Юлиус внимательно посмотрел на девушку. — Кроме того, я полагаю, что тебе нужна компания. Ведь здесь не тюрьма. Когда я говорил о том, что ты должна быть рядом, то не имел в виду, что у тебя не будет выходных дней. Ты можешь видеть своих друзей, делать все, что делают молодые девушки. — Кросби засмеялся. — Хотя старина Дэвид и не является ответом на девичьи молитвы, он хороший парень, и я думаю, что тебе понравится. Ссылка на «молодых девушек» задела Лиз, не говоря уж о том факте, что босс пытался распоряжаться в командном тоне ее личной жизнью так же, как и рабочим временем. Она холодно посмотрела на него.
— Во-первых, я не считаю себя «молодой девушкой». И второе: я в состоянии сама решить, как мне использовать свободное время.
Глаза Юлиуса потемнели. Он нахмурился.
— Ладно, но совсем не обязательно дерзить мне. Я думал, только о твоих интересах.
— Хорошо, хорошо, — громко сказала Элизабет. — Прошу прощения, я не хотела, чтобы это так прозвучало. — Она начала складывать бумаги на столе. — Одного из нас с таким характером вполне достаточно, — пробормотала она сквозь зубы.
Девушка была уверена, что Кросби взорвется, но вместе этого он просто пожал плечами и направился к двери. Дойдя до нее, он повернулся.
— Поступай, как знаешь. Но жду тебя вечером к ужину. Ровно в семь.
Элизабет явилась к столу, не потому, что ей приказано, а потому, что было интересно увидеть человека, одного из немногих, которых Кросби допускал в свою личную жизнь.
Дэвид Лорример оказался приятным коренастым человеком с седеющими волосами и дружескими непринужденными манерами. Когда девушка ровно в семь часов вошла в столовую, мужчины уже были там и стояли со стаканами в руках у большого окна, выходящего в сад. Увидев ее, Кросби повернулся.
— А, Элизабет. Позволь мне представить Дэвида Лорримера. Дэвид, моя новая секретарша, Элизабет Адамс.
Дэвид взял ее руку.
— Очень приятно познакомиться с вами, Элизабет. — Его светло-голубые глаза лукаво блеснули. — Вы ухитрились так долго проработать с Юлиусом! У вас наверняка необыкновенный характер.
Девушка бросила на Кросби быстрый взгляд, затем улыбнулась Дэвиду.
— Вам виднее, — невозмутимо ответила она. — Но эта работа требует огромного терпения и стойкости.
— Подождите, — запротестовал Юлиус, притворно нахмурясь. — Невежливо так отзываться о своем боссе. Особенно перед едой.
Тон был шутливым, но Элизабет почувствовала, что он задет. Девушка обменялась с Дэвидом понимающей улыбкой. В этот момент вошла Мария, и они уселись ужинать.
Время шло незаметно, и скоро наступило начало лета, всегда очень мягкое в Санта-Барбаре. Элизабет уже почти два месяца провела в доме Юлиуса Кросби и настолько привыкла к новой жизни, что ей казалось: она жила здесь всегда.
Когда писатель был занят, только Дэвид навещал его. Но так как они в разговорах упоминали много общих знакомых, события, в которых оба участвовали, места, где побывали, Лиз догадывалась: Юлиус Кросби был гораздо общительнее, чем это могло показаться. Ее, однако, удивляло, что он никогда не упоминал о женщинах в своей жизни — ни в настоящем, ни в прошлом. Девушка знала, что он не всегда вел затворническую жизнь, — он сам говорил об этом. И ей никогда не забыть тот танец под луной на корабле. Элизабет была уверена, что он желал ее тогда, как любой нормальный мужчина желает женщину.