Они без перерыва проработали два часа. Пальцы девушки свело судорогой, и Лиз настолько устала, что сомневалась в своей способности прочитать записи, которые она так лихорадочно делала.
— Не может быть! — воскликнул Кросби, посмотрев на часы. — Уже почти шесть! А Дэвид придет сегодня к обеду. Но все равно нам пора остановиться. Можешь это перепечатать завтра. — Он покосился на девушку. — Надеюсь, ты правильно все записала?
— Конечно, — успокоила его Лиз, совершенно в этом не уверенная, но слишком усталая, чтобы о чем-то беспокоиться.
— Ну и хорошо. — Кросби вновь склонился над столом. — Я закончу эпизод, но ты мне сегодня больше не потребуешься.
Элизабет встала и попыталась размять затекшие без движения ноги, затем направилась к двери. Когда она проходила мимо письменного стола, он оторвался от бумаг.
— Надень сегодня что-нибудь понаряднее. Я хочу устроить праздник. Будем пить шампанское!
Лиз хотелось спросить, а какая разница, что она наденет, — мужчины полностью игнорировали ее присутствие во время ужина — но передумала. Кросби платит ей хорошую зарплату, и если в ее обязанности входит сидеть за столом и молча слушать, как они беседуют, то она не будет возражать.
— Хорошо, — сказала девушка.
Юлиус кивнул, и снова склонил голову над столом, и Элизабет, тяжело вздохнув, оставила его.
Ужин должен был состояться на террасе, а не в столовой. В эти долгие летние дни было светло и в девять часов, заходящее солнце освещало террасу.
Однако когда Элизабет вышла к столу, Кросби сидел в одиночестве. Он только что откупорил шампанское и разливал его. Девушка заметила, что на столе стояли лишь два бокала.
— А где же Дэвид? — спросила она, усаживаясь. — Он никогда не опаздывал.
— Он не приедет, — спокойно отозвался Юлиус. — Его задержали в суде. Нам придется пировать одним. — Он протянул девушке бокал. — За твое здоровье, — сказал Кросби, легко чокаясь с ней. Он сделал большой глоток, затем оценивающе посмотрел на Лиз. — Ты очень хорошо выглядишь сегодня.
— Спасибо, — ответила Элизабет, немного удивленная. Она уже знала, что босс не любитель расточать комплименты. Значит, он действительно в хорошем настроении.
На ней было платье цвета морской волны, в котором она была в день прощального бала на корабле. В этот раз она набросила сверху белую вязаную накидку, скрепив ее впереди жемчужной брошкой, не только потому, что после захода солнца станет немного прохладно, но и потому, что платье было слишком открытым для домашнего ужина.
Странно, как за несколько коротких месяцев она стала считать дом Кросби своим домом. Несмотря на деспотичность и переменчивый характер, писатель никогда не обращался с ней как с посторонней, скорее, как с членом семьи, может быть, даже как с сестрой. Так же хорошо он относился к Педро и Марии.
Юлиус выглядел сегодня особенно привлекательным: в темных брюках и белой рубашке, распахнутой у ворота, закатанные рукава открывали сильные руки, слегка покрытые шелковистыми темными волосами. Он свежевыбрит, аккуратно причесан, в прекрасном настроении и без умолку говорил во время ужина. Когда они уже заканчивали застолье, в дверях, ведущих в дом, появилась Мария, на ее обычно спокойном лице было встревоженное выражение. Она старалась привлечь внимание Кросби, но тот сидел к ней спиной, поэтому Элизабет приподнялась в своем кресле, готовая подойти к ней и узнать в чем дело. Но Мария обратилась к хозяину.
— Миссис Купер у телефона, — сказала она с явным неодобрением.
Глаза Кросби широко раскрылись, и он сердито нахмурился.
— Сандра?
Мария кивнула. Элизабет спокойно сидела в кресле, сложив руки на коленях. Сандра! Розовое письмо, которое она обнаружила в столе! Она замерла. Что же он предпримет? Совершенно очевидно: этот звонок был для Кросби полной неожиданностью. И притом, весьма неприятной.
— Скажи ей, что меня нет дома, — наконец ответил Юлиус.
Мария покачала головой.
— Нет, — сказала она, складывая руки на своей полной груди. — Она станет звонить снова. Вы лучше подойдите к телефону.
И, выразив свою точку зрения, женщина повернулась и медленно пошла в дом.
Кросби бросил быстрый взгляд на Элизабет, лицо которой хранило непроницаемое выражение, затем извинившись, бросил на стол салфетку и направился к телефону.
Вскоре он вернулся и, не говоря ни слова, уселся в кресло, взял вилку и вновь занялся салатом из креветок и авокадо. Момент был очень неловким и напряженным.
Не выдержав молчания, Юлиус повернулся к Лиз.
— Послушай, — сказал он. — Я хочу рассказать о Сандре. Это не то, что ты думаешь.