Я закричала и побежала, как и все на улице, но они смеялись. Я не успевала до кофейни, не промокнув, так что юркнула под навес гаража.
В гараже парковки было почти пусто, что было странно, ведь из — за концерта было сложно припарковаться (мысль об Эми еще раз ужалила мое сердце), но тут хоть было сухо. Я посмотрела на свою одежду, оценивая ущерб. Я промокла отчасти, в основном — волосы и плечи. Я должна была радоваться, что была не в белом сарафане, как до этого, потому что он стал бы прозрачным. Я была в черной майке и шортах, но радоваться все равно не могла.
Я стояла у входа, под бетонной крышей, порой поглядывая на небо, ожидая перерыва в дожде. Но тучи только сильнее сгустились, давили на меня. Дождь стекал с верхних этажей, шумно плескался в луже, что росла все сильнее.
Я думала, что была одна. Я огляделась, когда вбежала сюда, но тут было лишь несколько машин. В этом гараже не было работника, билеты покупали в автомате.
Но кожу шеи покалывало, словно от напряжения бури, но не совсем так. Внутри росла тревога. По мне словно бегали сотни муравьев, но не по моей коже, а под ней.
Я поежилась, пытаясь прогнать ощущение, тряхнула руками и ногами. И сзади раздалось влажное дыхание.
Я вскрикнула и развернулась, ожидая увидеть монстра. Я и увидела на миг красные глаза и черную шерсть, существо из темных глубин.
Но оно вышло из тьмы, и я поняла, что это была монашка, это успокоило мое сердце, но не до конца.
— Обсохнуть решила? — тихо спросила она, встав рядом со мной, ее серая ряса была идеально выглажена. Она смотрела на меня, не на дождь, но не с угрозой, а с добрым любопытством. Но мне казалось, что ее истинное лицо было скрыто за этим.
Я моргнула пару раз, прогоняя ощущение, и муравьи под кожей притихли.
— Я не взяла зонт, — вяло сказала я, отводя от нее взгляд.
— В прогнозе обещали солнце, — бордо сказала она. — Даже я этого не ожидала. Но порой Бог шутит.
Я кивнула, на сердце было тяжело из — за Эми.
— Он это умеет.
— Ты веришь в Бога? — спросила она.
О, докатились. Проблемой многих христиан было то, что, стоило им сказать, что ты веришь в Бога (если это так), они считали, что этого мало. Нужно было не просто верить, они хотели, чтобы ты верил так же, как они.
Но я выдавила улыбку, потому что не хотела грубить монашке, и сказала:
— Да.
Она широко улыбнулась, хоть это не затронуло глаза, словно она знала, как должна реагировать, но это не было искренним.
Муравьи снова бегали под моей кожей.
— Хорошо, — она взглянула на улицу. — Невозможно не верить в него, когда видишь все хорошее в мире, — она чуть не рассмеялась над последними словами. — Он благословил тебя сильнее остальных. Ты очень красивая.
Я чуть нахмурилась, подозревая, что в религии не поздравляли с красотой. Я ничего не сказала, лишь вежливо улыбнулась ей. Разговоры с незнакомцами не были моей сильной стороной, а тут еще и монашка.
— Тебя что — то беспокоит? — спросила она, когда я смотрела на дорогу, заметив высокую фигуру за урной, силуэт двигался знакомо, мне стало не по себе. Это просто бездомный рылся в мусоре или что — то еще? Небо темнело, дождь лился сильнее, так что приходилось смотреть как сквозь темную пелену. Стук дождя гипнотизировал.
Холодные пальцы монашки легли на мою руку. Я вздрогнула, но подавила вопль.
— Ты в порядке? — снова спросила она, искренне тревожась.
Я посмотрела на темную фигуру на улице, но она уже стояла перед урной. Это мог быть мужчина в черном, а мог быть демон. С дождем было сложно понять. Я не могла понять, стоит он лицом ко мне или нет. Но я точно ощущала взгляд.
— Я в порядке, — тихо сказала я, боясь отвести взгляд. — Все хорошо. Просто…
— Понимаю, — монашка убрала пальцы. И тут я поняла, что моя рука онемела от холода, пока она прикасалась ко мне, и жар с ощущениями хлынули на место. Как только погода наладится, я отправлюсь домой, заварю чай и заберусь в кровать. Вот тебе и попытка выбраться в общество. Я потеряла лучшую подругу, попала под ливень и столкнулась с приставучей монашкой и странностями на улице.
— Порой просто повернуться внутрь. К тьме, — отметила она сухим тоном. — Порой тьма — наш друг.
Я смотрела на фигуру — она не двигалась — хоть и хотела посмотреть на монашку и понять, что она хотела этим сказать.
— Ты веришь в Дьявола? — резко спросила она.
Как — то я не удивилась ее вопросу.
Я могла смотреть на него. Я кашлянула.