Я пока этого не знала, но ощущала. Чувствовала ад, как голодное существо, что смотрело и ждало, когда я сдамся. Я знала это.
И я старалась не думать о том, где мы. Я шла по улицам, игнорируя все, что я видела и слышала.
Почти все.
Пока ад вызывал тревогу. Мы с Джеем быстро шли по Пятой авеню (густое вещество вместо воздуха мешало бежать, как невидимая рука), справа были мертвые сорняки Центрального парка, слева — темные и тихие здания. По моей спине будто бегали пауки, и мне казалось, что за мной следили из окон. Порой я видела, как резко задергивали штору на окне, а порой раздавался грохот двери. Но никого не было. Я вспомнила Шекспира: «Ад пуст — все бесы здесь». Но ад не был пустым. Эта иллюзия усыпляла бдительность, как кот, что лизал перед укусом.
Медленно появлялись крики. Сначала вдали, в улицах от тебя. Вскрики удивления. Они становились воплями ужаса, кого — то пытали снова и снова. И звук приближался.
А потом раздавался за тобой.
Резкий нечеловеческий крик тут же заставлял кровь остановиться, этот крик умолял, чтобы все прекратилось.
Я развернулась. Джей схватил меня за локоть, и я увидела мальчика в десяти футах от нас. Большие глаза, стрижка под горшок, старая кукла с треснувшей головой в руках, у таких кукол закатывались глаза, когда их двигали.
«Почему в аду ребенок?» — подумала я, пытаясь понять невинность тут.
Джей услышал меня.
«Это не ребенок».
Стоило ему это сказать, как я поняла это.
Кукла в его руках открыла глаза.
Мальчик улыбнулся. Шире и шире.
Его лицо раскрылось пополам.
Он открыл рот и издал вопль.
Из его горла выбралась тонкая длинная рука, тощие черные пальцы были горелыми.
Я не могла отвести взгляд, а череп мальчика пошел трещинами, как у его куклы, и обгоревшая рука прижала пальцы к глазам ребенка, сжала их, как шар для боулинга.
Существо выбиралось из него.
«Нужно идти», — Джей потянул меня к себе.
Я беспомощно повиновалась, но Джею было сложно утащить меня.
«Ада! — закричал он. — Сосредоточься, Ада. Думай о матери».
Мама. Моя мама.
Я хотела остаться и увидеть существо, но должна была думать о маме.
Джей вел меня по улице, пока существо не стало точкой вдали, а потом две точки пошли в стороны. Он схватил меня за плечи и притянул к себе. Ладонь легла на мою щеку.
Мягкая. Его прикосновение было нежным.
Все тут было твердым, а он — мягким.
«Ада, — сказал он, и я вспомнила куклу в руках мальчика. Голубые глаза Джея были будто из мрамора, не видели. — Не сдавайся. Мы близко, но времени мало. Я ощущаю это. Сосредоточься. Сосредоточься».
Я закрыла глаза, его близость успокаивала, проникала глубже кожи, сливала нас в единое целое.
Он ощущался приятно. Как всегда.
Ощущался.
Я чувствовала.
Я была живой.
Я не отсюда.
Мои глаза открылись. Мне было не по себе. Я словно была в секундах от края утеса, и он вовремя оттащил меня.
Боже. Я закричала, чтобы вернуть мыслям порядок.
«Он не слышит тебя, — ответил Джей. — Идем. Ты сказала, станица пятьдесят и пятьдесят три, да?».
Я кивнула. Мы поспешили по улице, и я старалась не смотреть на Нью — Йорк.
«Интересно, какая тут Адская кухня?».
«Это шутка?» — Джей взглянул на меня на ходу, пот лился по ее пластиковому лицу.
«Я не уверена. Я уже не знаю, что смешно. Я не помню смех».
«Зови маму», — сказал он, сжав мою руку и потянув меня по улице. Мимо проехал велосипедист без шлема, его череп был раскрыт, его мозг развевался за ним лентами.
Я не смотрела туда, игнорировала таксиста в паре футов от нас, он сидел на крыше своей машины и бросал крошки на пустой тротуар. Я звала маму. Все громче и громче.
Ничего.
Но я знала, что она там. Я ощущала это. Золотая веревка от моей души тянулась к ее. Я не видела ее, но чувствовала, и она натянулась, пока мы шли.
И мы не медлили.
Мы миновали магазин «Apple», он выглядел так же, как и в реальности, но тут был охвачен клопами, большими, как урны, и сияющими серым. Они рыли стены лапами, медленно разрушая их. Снаружи сидела пара с айпадами, и они не работали, судя по боли на их лицах.
— Это тоже чей — то ад, — отметила я.
Мой голос прозвучал странно, лишенный всех эмоций, и я не сразу поняла, что сказала это.
«Ада!» — завопил Джей.
Блин. БЛИН. Я не должна была говорить вслух.
Папа с айпадами посмотрела на меня.
Мертвые глаза. Злые глаза.
«Они тебя видят, — сказал он. — Нужно бежать».
«А мальчик до этого? Со штукой внутри».
«Он видел только меня, — сказал он. — Если бы он знал, что ты была там…».