По команде Марка мы догнали змею. Я попытался ухватить ее за мелькавший в воде хвост, но скользкое тело пресмыкающегося удержать трудно — змея легко высвободилась. Разинув пасть, она шипела, не подпуская к себе, с остервенением бросалась навстречу. Положение осложнялось.
Марк схватил шест и начал тыкать им в рассерженную змею. Гюрза кусала дерево, хлопала челюстями.
— Этак она растратит весь яд, — заметил Павлик.
— Новый накопится, — буркнул Марк. — Готовьте мешок.
Зоолог методически погружал гюрзу в воду, чем сильно уменьшил активность змеи. Холодные ванны охладили ее воинственный пыл, она стала задыхаться, обессилела. Тогда Марк протянул змее шест, и гюрза, изнемогая от усталости, обвилась вокруг мокрого дерева. Наступил самый ответственный момент.
Васька стоял с палкой наготове. В случае опасности он должен был отразить атаку. Павлику было предложено занять место на корме в обществе тушканчика и ни в коем случае в схватку не вступать. Тяжеловес легко мог опрокинуть суденышко, а перспектива очутиться в воде рядом со шныряющими по водохранилищу гюрзами нам отнюдь не улыбалась.
— Внимание! — Марк подтянул шест и положил его поперек носа лодки. — Юрка, держи хвост. — Марк ухватил змею за затылок.
Змея слабо сопротивлялась, но как ее отцепить, вернее, «отвинтить» от шеста? Наши попытки ни к чему не привели.
— Может быть, сунуть ее в мешок вместе с частью шеста, а потом стряхнуть? — неуверенно посоветовал Павлик.
— Марк, держи крепче, а я буду разматывать хвост, — осипшим от волнения голосом сказал я.
Марк на всякий случай сдавил гюрзу так, что отбил у змеи всякую охоту сопротивляться. Я стал разматывать змею, виток за витком.
Работа шла успешно, толстое тело змеи повисло в воздухе. Наконец снят последний виток, и змея, оторванная от шеста, очутилась в мешке. После этого мы с Марком сели на скамью в изнеможении.
— Больше такой эксперимент повторять нельзя, — глухо проговорил Марк. — И как это мы не догадались взять сачок?!
— Мокрых змей хватать — сущее самоубийство! — торжествующе сказал Васька и великодушно закончил: — Ладно, можешь не оправдываться.
Немного передохнув от пережитых волнений, мы поплыли к островкам, решив, что будем брать змей только на суше и только в «сухом» виде.
Наш кормчий Павлик, размеренно налегая на шест, посылал лодку вперед; мимо проплывали сухие ветки, шапки свалявшейся высохшей травы, клубки перекати-поля. Лодка подошла к маленькому пятачку суши. Со всех сторон к островку подступала вода, над поверхностью возвышался холмик. На нем — несколько крыс, два ежа и черепаха величиной со сковородку.
Мутные волны заставили животных сбиться в тесную кучу. К островку прибило корягу, на которой находились мокрая, жалкая песчанка и внушительных размеров удавчик. Змея тотчас переползла на землю и забралась под ноги дрожащим зверькам. Они не шевелились: страх перед наводнением оказался сильнее.
— Вараны! — вдруг воскликнул Марк.
Действительно, трое варанов спасались вплавь. Громадные ящерицы странно надулись и отлично держались на воде, быстро перебирая лапами. Сильный длинный хвост, с которым многим из нас пришлось хорошо познакомиться, извивался в воде, помогая ящеру плыть. Вараны плыли прямо на нас, и Марк скомандовал Павлику остановиться.
— Уж не хочешь ли ты… — начал Васька, беспокойно поглядывая на ящеров.
— Ты, как всегда, угадал, — кивнул Марк.
Марк взялся за дело всерьез. Волей-неволей пришлось ему помогать: не оставлять же товарища один на один с вараном. Проклиная в душе Марка и всех варанов на свете, я схватил варана за заднюю ногу и втащил его в лодку. Тотчас на нас обрушился град ударов. Увернуться и отскочить мы, конечно, не могли, но оставаться в лодке было невозможно. Один за другим мы попрыгали за борт. Павлик задержался на корме, готовясь защищаться шестом. Бедный Павлик! Он еще не имел счастья познакомиться с варанами. Теперь такой случай представился, и юноша получил некоторое представление о характере и наклонностях сухопутного крокодила. Толчок шестом, яростное шипение, хлесткий удар хвостом, и Павлик очутился за бортом. Победитель варан вскарабкался на корму и застыл подобно древнему изваянию в угрожающей позе.
Павлик, лишившийся в первый момент дара речи, под влиянием холодного душа обрел способность излагать свои мысли и высказал их в резкой форме. Мы так и не поняли, к кому адресовался Павлик: к варану, изгнавшему его из лодки, или к своему братцу. Мокрые и злые, мы стояли по пояс в воде, Марк взял шест и спихнул ящера в воду. Мы влезли в лодку. Павлик, охая от боли (варан хлестнул его хвостом на совесть), вновь стал на корме и погрузил шест в пенившуюся воду. Вымокший экипаж молчал, но Васька, как всегда, не удержался.