Наконец все было пересчитано, описано, упаковано. Железнодорожный билет до Москвы находился у меня в кармане. До отхода поезда оставалось десять часов, и я решил их потратить на себя.
Я долго плавал в Мургабе, погрелся на солнышке, пообедал в чайхане и, возвратившись домой, прилег отдохнуть. Я попросил хозяйку разбудить меня через три часа и заснул. Проснулся я оттого, что хозяйка тормошила меня за плечо. Одно слово, произнесенное трагическим, свистящим шепотом, мгновенно сбросило меня с кровати и вынесло на середину комнаты.
— Змея! — испуганно сказала она.
Сон тотчас исчез, я заторопился, надевая ботинки, лихорадочно обдумывая случившееся.
— Да вы не пугайтесь, змея не здесь, а в сарае!
— В сарае?! — едва не заорал я, мысленно рисуя ужасную картину: гюрзы вырвались на волю и расползаются по поселку, гонятся за взрослыми, кусают детей.
Выскочив во двор, я опрометью бросился к сараю, едва не оторвав пудовый замок.
— Да не здесь же, — охала сзади хозяйка, — в сарайчике, где куры.
Эти слова прозвучали для меня тончайшей музыкой. Значит, мои змеи не разбежались, просто появилась какая-нибудь заблудшая. Здесь подобное явление не редкость. Мое предположение подтвердилось. Хозяйка повела меня к покосившемуся глинобитному сарайчику. Оттуда доносилось встревоженное кудахтанье. Возле курятника, воинственно потряхивая налитым гребнем, расхаживал на длинных голенастых ногах белый петух.
— Змея яйца таскает, а ты куда смотришь, петушишка?! — набросилась на петуха хозяйка. — Такая напасть эти змеи! Вы уж подсобите, прогоните воровку.
Мы вошли в курятник. В углу на гнезде свилась клубком змея такого размера, какого я в жизни не видел. Послышался тихий свист: излюбленное предостережение кобры, и в метре от земляного пола закачалась страшная голова с постепенно раздувающимся капюшоном.
— Ишь, злодейка, — сердито сказала хозяйка, — яйца ворует, шкодничает! Я тебе дам, кыш, проклятая!
Женщина махнула кошелкой, кобра вздрогнула, отпрянула в дальний угол, заскользила вдоль стены.
— Поймайте ее, пожалуйста, — просила хозяйка.
Я загнал кобру в угол, палкой прижал к земле и, крепко ухватив рукой за затылок, левой — за середину тела, оторвал от земли. Держа змею на весу, я подошел к окошечку и стал ее рассматривать. Это был великолепный экземпляр! Темно-оливковая кожа змеи горела в косых лучах солнца, проникающих в запыленное окошко. Кобра была очень длинная, мне хотелось ее измерить, но без помощника такую операцию проводить рискованно, а рисковать лишний раз в последний день, пожалуй, не стоило. Нужно было поступить предельно просто — посадить кобру в мешок и присоединить к ранее собранной коллекции. Оставалось проделать относительно несложную операцию, самое трудное было уже позади. Однако, поразмыслив над создавшимся положением, я стал в тупик: со мной не было змеиного мешка. Все мешки были давно упакованы и, вероятно, уже подъезжали к Москве вместе с Василием.
Что делать? Упускать такую великолепную змею не хотелось. Но сколько же можно ее держать в руках? Если гюрза в момент пленения бешено вырывается, а затем затихает, то кобра действует методически и способна измотать самого сильного человека в полчаса. Голова змеи все время высовывается вперед, и нужно бдительно следить, чтобы змея не получила возможности дотянуться до руки ядовитыми зубами. В такой момент отпустить змею — чистейшее безумие. Пресмыкающееся успеет нанести удар.
Я очутился в крайне затруднительном положении и беспомощно топтался на месте. Неизвестно, сколько времени продолжалось бы это топтание, если бы не кобра. Змея, ни на секунду не прекращавшая сопротивления, захлестнула хвостом мою шею и стала сжимать кольца.
До сих пор я не знал, что кобры могут обвиваться, когда их держат в руках, обычно такой прием характерен для удавчиков.