— А потом появился Бэкхён? — догадалась я.
Хе Соль кивнула и стянула с носа очки, чтобы устало потереть виски.
— Я присутствовала на том вечере — тогда на семейный ужин впервые привели Бэкки. Он был маленьким, забитым мальчиком в старой потрёпанной рубашке и с сильно отросшими волосами. Гладко причёсанный Чонин в новеньком костюмчике казался принцем, а Бэкхён тем самым нищим, что посмел посягнуть на королевский трон. Когда он впервые сказал робкое «мама», Чонин будто сошёл с ума. Он швырнул тарелку на пол, затопал ногами, кричал что-то неразборчиво, а затем расплакался и убежал, оставив ошарашенных родителей в одиночестве. Бэка тогда отругали — видимо, его просили не называть маму «мамой», хотя бы первое время. Но как можно объяснить маленькому мальчику, что такое возможно?
— А что было дальше? — не выдержала я, когда молчание затянулось.
— Бэк больше не появлялся в доме Ким, он жил с бабушкой и был предоставлен сам себе. Чонин же вырос в полной семье — с папой и чужой, но всё же мамой. — Женщина обняла себя руками за плечи и чуть сгорбилась, продолжая рассказ. — А вот когда бабушка умерла, встал острый вопрос — отдать Бэкки в приют или принять в семью. Чонин тогда подрос и всё же дал согласие на то, чтобы сводный брат жил вместе с ними. Я тогда уже реже заглядывала в их дом, но каждый раз моё сердце обливалось кровью. Чонин купался в лучах любви, а Бэк же всё делал назло — злил брата, доводил до истерики родителей и никогда более не называл оставившую его когда-то женщину мамой. Знаешь, А Сон, эти двое с первой встречи не нашли общий язык и с каждым днём становилось только хуже. Они постоянно дрались — вначале Бэк отчаянно провоцировал Чонина, а когда тот не выдерживал и бил его, с удовольствием ввязывался в драку. Были и сломанные носы, и разбитые губы, и навсегда оставшиеся шрамы. Они жили в состоянии вечной войны — Бэк мстил за то, что Чонин отобрал его маму и счастливое детство. Чонин же всеми силами цеплялся за семью, потому что больше всего на свете боялся, что новая мама его разлюбит.
— Так значит те шрамы Бэкхёну оставил Чонин? — шёпотом спросила я.
— Скорее всего, — пожала плечами Хе Соль. — Я не знаю всех подробностей, но лет в пятнадцать Бэкки связался с плохой компанией — то ли пытался сбежать от собственной боли, то ли пытался причинить неприятности так и не ставшей родной семье. Он начал курить, выпивать, вроде даже наркотиками баловался, но отчим вовремя его оттуда вытащил… Нет, он никогда не бил Бэкхёна, если ты об этом. Не любил, но и не унижал. За Бэком всегда тщательно следили, часто держали под домашним арестом, но я всегда считала, что детям стоит давать свободу — так у них будет меньше желания сбежать от реальности.
Хе Соль посмотрела на часы и легонько хлопнула себя ладошкой по лбу.
— Совсем засиделась. Мне пора! — Она подняла портфель и мило улыбнулась. — Подумай о моих словах, А Сон, а завтра я опять к тебе загляну и мы займёмся… литературой! Как тебе, м?
— Заходите, — согласилась я и проводила женщину до дверей.
Услышав, как в скважине повернулся ключ, я вновь почувствовала себя заключённой и улеглась поперёк кровати, задумчиво глядя в светлый потолок. Лучи заходящего солнца раскрашивали его нежными тенями и мне хотелось взять кисть и добавить несколько ярких мазков, чтобы сделать картину совершенной. Но у меня не было ни кисти, ни красок, ни пресловутой свободы, чтобы сходить в магазин и прикупить всё необходимое.
В голове так много всего, а я не знала за что зацепиться. И тишина давила, будто пыталась прибить ржавыми гвоздями к простыням. Я жадно глотала воздух, но он не доходил до лёгких. И снова плакала — горько и отчаянно. Потому что понимала, в моём сердце чудовищно мало места и его вряд ли хватит на каждого, кому не хватает тепла. Порой, даже мне его недостаточно, чтобы согреться.
========== Глава 15 ==========
Утром я проснулась от громкого звука телевизора и приятного запаха блинов, разлетающегося по всей квартире. Первое, что увидела, распахнув ресницы, — приоткрытую дверь комнаты. Испуганно, едва касаясь босыми ступнями пола, выглянула в коридор и замерла, увидев маму.
— Уже половина восьмого. В школу опоздаешь, — сказала она, пригубив кофе из сжимаемой в руках кружки.
Я недоверчиво смотрела на неё, не веря своим ушам, после чего резко сорвалась с места и заперлась в ванной. Наспех умывшись и с трудом расчесав спутанные волосы, вновь шмыгнула в комнату и напялила школьную форму. Быстро, пока родители не передумали, сбросила в сумку первые попавшиеся тетради и уже хотела выйти, как мне вновь преградили дорогу.
— А Сон, надеюсь, что ты осознала все свои ошибки, — серьёзно произнёс отец, часто поглядывая на маму, будто ища поддержки. — Сразу после уроков иди домой. Встречать тебя больше не будем, тем более, твой репетитор попросила дать большую свободу действий. Но если ты ещё хоть раз свяжешься с кем-то из семьи Ким, сбежишь с занятий или отправишься гулять, ничего нам не сказав, — мы будем вынуждены перевести тебя в другую школу.
— Это всё? — поинтересовалась я дрожащим от слёз голосом.
— Не хочешь позавтракать? — опомнилась мама.
Я молча обошла её и торопливо открыла замок, сделав вид, что не заметила мобильник, сиротливо лежащий на полке. Несомненно, я хотела связаться с Чанёлем и пожаловаться на сошедших с ума предков, но мысль о том, что они будут названивать мне весь день, отбила всяческое желание брать телефон с собой.
— До вечера, — я сухо попрощалась и, не дожидаясь ответа, выбежала на площадку.
Свежий воздух, наполненный ароматом цветов и зелёной листвы, вскружил голову, и я даже замедлила ненадолго бег, чтобы перевести дух. Весна в этом году была слишком ослепительной и прекрасной, может поэтому столь болезненным казалось моё одиночество.
Всю дорогу до школы я оборачивалась — все шли парами, будь то влюблённые, друзья или просто одноклассники. А мне даже поговорить было не с кем. Так много накопилось в душе камней, но некому было помочь перемолоть их и пустить пылью по ветру. Мне не хватало человека рядом и от этого не дышалось, не думалось, не жилось.
Класс, как и обычно, встретил меня равнодушными взглядами. Им плевать, что меня не было в школе целую неделю. Их не интересовали мои проблемы, а если меня действительно переведут в другую школу, то заметят они это лишь на выпускном балу.
Пробравшись к задней парте, я бросила сумку на стул и нахмурилась — Бэкхёна не было. Вот же незадача, единственный близкий мне человек куда-то запропастился. А я по нему скучала все эти дни, переживала, что он может обидеться, ведь я так ему и не позвонила.
Отыскала взглядом Чонина и поморщилась — теперь он сидел не один, а с хрупкой брюнеткой, что в прошлом году увивалась за Чанёлем. До сих пор помню, как бесилась, когда эта тощая швабра таскалась тенью за моим другом и даже в столовой присаживалась за наш столик.
— А Сон ревнует! А Сон собственница! — изгалялся Чанни, когда я лупила его учебником по голове.
Я просто не хотела ни с кем его делить — Чанёля катастрофически не хватало, даже если он целиком и полностью принадлежал тебе.
Бэкхён не появился ни на этом уроке, ни на следующем. Успев сто раз пожалеть, что не взяла мобильник, я набралась смелости и на одной из перемен подошла к Чонину, о чём-то увлечённо беседующем с новой пассией. Странно, но ревности я не ощущала, лишь глухое раздражение и тоску, тёмным облаком поднимающуюся со дна души.