Зенин засмеялся и, протягивая ей рубль на покупку ленты, попросил взамен снять с головы и показать ему свой такой нарядный платок.
Подавая ему платок, Аленка с гордостью поведала о том, как ее брат Вася нашел его в лесу, как она там охотилась за белкой и как ее напугал черный барин.
Прислушиваясь к лепету ребенка, боясь поверить неожиданной удаче, Зенин с Орловским рассматривали дорогую тончайшую китайскую шаль, которая несомненно принад
лежала к коллекции полковника Ромова, что красноречиво подтверждалось и большой дырой, заплатанной ситцем.
— Не позовешь ли ты своего брата сюда? — предложил Аленке Зенин. — Мы бы щедро оделили вас пряниками и конфетами, если бы вы показали место, где можно находить такие платки.
Девочка, даже не дослушав его до конца, во всю прыть побежала за огороды, где на полянке мальчишки играли в бабки.
— Васька-а! Поди к церкви, там чужие дяденьки тебя кличут!.. — кричит запыхавшаяся девочка.
— Во–на! Дяденьки кличут! Плевать я на них хотел.
— Пшла, дьяволенок, с своими дяденьками! Ишь, бабки мне разворотила, — толкнул ее Сережка.
— Слышь, Васька, — тормошила брата не заметившая даже изрядного толчка в бок Аленка, — дяденьки–та богатю- щие. Обещают пряников и орехов. Вот гляди–ко: дали рупь и конфету.
Вид серебряного рубля и шоколадной плитки сразу изменил отношение мальчуганов к аленкиному зову. Мальчишки плотной стеной окружили девочку и жадными глазами уставились на щедрый гостинец.
— А что им от меня надобно? — спросил Вася. И когда Аленка поведала желание дяденек, мальчишки дружно и весело захохотали.
— Ну и дураки! Знать, денег у них много.
— А може они так, спьяну? — усомнился было Васютка, но вид рубля и шоколада победил и его скептицизм.
Через минуту, подымая босыми ногами тучу пыли, вся ватага, с Аленкой в хвосте, неслась к церкви, где Зенин с Орловским держали уже в руках купленные у деревенского лавочника внушительные кульки со всевозможными сластями. Этим они окончательно купили доверие детворы, которая шумно и весело повела их в лес к месту находки.
Глава 16
Коля не помнит
Надежда Михайловна сидела в своем будуаре и, на случай прихода мужа, сделала себе обстановку работы.
Именно обстановку. Работа лежала на коленях, клубок шерсти откатился далеко по полу, рука с иголкой бессильно свесилась через ручку кресла. Она так много выстрадала за это короткое время. Голова бессильно склонилась на грудь. На щеках у нее не было ни кровинки, грустным облаком подернулись обыкновенно живые синие глаза. Вся фигура как–то сжалась и казалась такой хрупкой, что жизнь в ней, по–видимому, висела на волоске…
— Барыня, какой–то господин вас спрашивает, — доложила вошедшая горничная.
— Я же не принимаю никого, Маша, — протянула она руку за карточкой, на которой стояло: «Агент сыскного розыска Зенин».
— Боже, опять будут терзать мою душу разговорами о Боре. Неужели не понимают, как мне больно каждое прикосновение? Разве направить его к мужу? Маша, барин вернулся?
— Нет еще, барыня.
— Тогда проводите этого господина сюда.
— Примите мое искреннее извинение за то, что я вхожу сюда и беспокою вас в вашем горе. Верьте, что без крайне серьезного повода я не позволил бы себе этого, — почтительно поклонился остановившийся перед ней Зенин.
— Прошу вас, — слабым жестом указала на кресло Надежда Михайловна.
Зенин сел и вынул из кармана небольшой сверток. Когда он развернул его, это оказалась тончайшая шелковая шаль — безусловно, художественное произведение Востока.
Надежда Михайловна невольно залюбовалась мягкими переливами теней.
— Почему вы принесли мне эту шаль? — спросила она.
— Вы часто бывали в семье Ромовых, где много подобных вещей. Не припомните ли этой?
— Да, полковник привез много прекрасных китайских и японских тканей, но этой шали я как будто не видала. Хотя, если их близко не рассматривать, то пестротой рисунка все они так походят друг на друга, что я… Нет, нет! я не беру на себя ни отрицать, ни утверждать. Почему вы интересуетесь именно этой шалью?
Зенин молча повернул к ней до этой минуты сознательно подогнутый конец, большой угол которого был оторван.
— Простите, но ваш Коля, — умышленно избежал он выражения «ваши дети», — видел пестрый лоскуток на сломанном кусте роз.
Надежда Михайловна позвонила.
— Приведите Колю, Маша, — приказала она вошедшей горничной.