А между тем, с гораздо большей степенью вероятности адрес "творческой лаборатории" первого поэтического гения Руси можно определить непосредственно по тексту "Слова". Трудно сказать, почему этого не сделали раньше, ведь все исследователи, начиная с Д. Лихачева, пришли к выводу, что в поэме нет ни одного слова, которое не несло бы в себе какой-нибудь значимой информации, и даже более того - такая информация заложена уже в самом порядке их расположения в строке, в принятом Автором принципе перечисления, в тех "правилах последовательностей", которые как отмечал Г. Сумаруков, "позволяют глубже понять литературную манеру древнего автора и, следовательно, полнее раскрыть неожиданные стороны его произведения. Принцип последовательностей, таким образом, становится своеобразным инструментом в исследовании древнего источника..."
Убедиться в справедливости сказанного весьма нетрудно - достаточно раскрыть любое из многочисленных изданий "Слова" и перечесть текст. Пример последовательного ряда (а может быть, и ключ ко всем остальным рядам поэмы) дан уже в самом названии: "Слово о полку Игореве, Игоря, сына Святославля, внука Ольгова". Как видим, принцип последовательности данного ряда логически весьма прост: обозначается, так сказать, эпицентр будущего перечисления - в данном случае это сам Игорь, - а затем выстраиваются по степени удаленности ОТ НЕГО и другие члены последовательности, сначала ближайший к нему - Святослав, ОТЕЦ, а следующим - более удаленный по времени - Олег, ДЕД.
Вынося такую формулу в заголовок, Автор как бы говорит, что и все другие последовательности поэмы построены по этому же логическому принципу, а если где-нибудь он нарушен, то в этом нужно видеть какой-то особый смысл. Картина была бы иной, если бы принцип последовательностей опирался на парадоксальность, и в названии значилось бы "Слово... Игоря, внука Ольгова, сына Святославля", что уже заведомо исключало бы выявление какой бы то ни было системы, а значит - и возможных исключений из нее, несущих на себе дополнительную информацию. Но примеры "Слова" показывают, что та же схема, что и в названии, используется Автром и во всех дальнейших случаях. Например, описывая манеру исполнения Бояна, Автор говорит, что, желая кому-либо творить песнь, он вспоминал давно забытые всеми усобицы, запускал в эти "перъвые времена" десять соколов своей творческой фантазии (они же десять пальцев на струнах) и уже те, гоня к нему из прошлого сюжеты и образы отшумевшей эпохи, на какую из подходящих случаю песен ("старыхъ словесъ") первой натыкались, та ему, словно лебедь, и "пояше - старому Ярославу, храброму Мстиславу, иже зареза Редедю предъ пълкы касожьскыми, красному Романови Святъславлючу..." Эпицентр последовательности здесь десять соколов, вектор распространения её членов - от "първыхъ временъ" к Бояну, поэтому князья и названы строго в соответствии с тем, как бы их "встречали" по хронологии летящие из древности соколы: Ярослав (978 1054гг.) - затем Мстислав (поединок с Редедей состоялся в 1022 году) - и последним Роман (убит в 1079 году).
Исключение во всей поэме составляет только один-единственный случай, когда, описывая подъем охранно-предупредительного штандарта с изображением Дива, Автор вкладывает в его уста адресованное всем половецким землям предупреждение, звучащее явно наперекор принятому правилу последовательностей:
...Збися дивъ - кличетъ връху древа,
велитъ послушати - земли незнаеме,
Влъзе,
и Поморию,
и Посулию,
и Сурожу,
и Корсуню,
и тебе, Тьмутороканьскый блъванъ!..
В работе "Кто есть кто в "Слове о полку Игореве" Г. Сумаруков с большой убедительностью установил, что наименования "земля незнаемая" и "Влъга" нужно читать не через запятую, а как топоним одного объекта "Земля Незнаемая Волга", ибо это была обширная территория Нижнего Поволжья и Среднего Дона, то есть САМЫЕ ВОСТОЧНЫЕ пределы половцев.
Поморьем же по мнению ряда исследователей "Слова" названа в поэме местность в районе Торских озер, в окрестностях современного города Славянска. Поморье граничило с русской Черниговской землей и располагалось ЗАПАДНЕЕ ЗЕМЛИ НЕЗНАЕМОЙ ВОЛГИ.
Посулье - это граница Переяславского княжества с Половецкой землей, территория, местонахождение которой ни у кого не вызывает сомнений: "по Суле". Находилась она ЗАПАДНЕЕ ПОМОРЬЯ.
Что же касается Сурожа и Корсуня, то это не крымские города Судак и Херсонес, никогда не являвшиеся половецкими центрами, а во-первых, территория в районе реки Мокрая Сура с притоками Сухая Сура и Каменная Сура, что находится между Днепром и верховьем Ингульца, где до сих пор в названиях современных сел сохраняется "эхо Сурожа" - Сурско-Литовское, Сурско-Михайловка и ж.д. станция "Сурское"; и во-вторых: это район современного города Корсунь-Шевченковского, где в XII веке обитали отмеченные летописью какие-то "корсунские половцы". Эти Сурож и Корсунь располагаются последовательно С ВОСТОКА НА ЗАПАД ПОСЛЕ ПОСУЛЬЯ.
Неизвестным в нашей цепочке остается пока что лишь таинственный "Тьмутороканьскый блъванъ", но, по-моему, исследователи совершенно напрасно отождествляют его с известным керченским камнем. Ведь по укоренившейся в древнерусской литературе традиции в ряду географических понятий просто не могло быть инородного объекта! Поэтому неуместны здесь ни предлагаемые исследователями "пэглэван", ни "идол", ни "столб на берегу моря".
Само слово "Тьмуторокань" исследователи переводят по-разному: одни как "город торков" или "город сорока тысяч торков" (А. Никитин), другие (например, Н. Баскаков) - как "свободный от налогов", "не платящий налоги", "имеющий грамоту на освобождение от налогов" (tarxan), но в обоих случаях это один из тех городков, которые располагались на русско-половецкой границе и в которых проживало смешанное население - различный беглый люд из Руси, торговцы , проводники в Степь и на Русь, наемные воины, ожидающие "покупателей" на свои услуги, кузнецы, ростовщики, булочники, оружейники, лекари, бродяги, отбившиеся от орды и осевшие здесь половецкие семьи, и многие другие, вынужденные и природные авантюристы. Это о них в своей книге "Червленый Яр" упоминает ученик Л. Гумилева историк и географ Шенников, говоря о создании в XII веке в среднем течении Дона на границе тогдашних Руси и Степи своеобразной ВОЛЬНИЦЫ, не входившей ни в одно из княжеств. Это, по его словам, были многонациональные объединения, создавшие СВОЙ ОСОБЫЙ БЫТ, своеобразные ОБЫЧАИ и КУЛЬТУРУ, и послужившие этнической базой для появления казачества (тюркское слово "казак" как раз и означает ВОЛЬНЫЙ).
На такое же понимание Тьмуторокани наводит и книга А. Гордеева "История казаков" (М., 1992), где он, в частности, пишет следующее: "В начале XI столетия Тмутараканский князь Мстислав, объединив под своей властью Киевское, Черниговское и Переяславское княжества, привел с собой с Кавказа племена черкес и касогов. Присоединив к ним тюркские племена торков и берендеев и поселив их на границах, образовал из них военные поселения для защиты границ от нападения азиатских орд, кочевавших в южно-черноморских степях. Среди этих племен одно называлось "казаки". Поселения эти существовали на границах южно-русских княжеств вплоть до нашествия монгол."
Понятно, что такие поселения действительно не платили никому никаких налогов, ибо, как "ласковое дитя", они "сосали" сразу двух маток - и Русь, и Степь, находясь в то же время постоянно как бы между молотом и наковальней.
Так можно ли было, адресуясь к одному из таких городков, применить такое определение, как, простите, "болван"? Да уж скорее БАЛОВАНЬ! "Вольник", как сказала о нем Л. Наровчатская, - город-авантюрист, город-баловень, живущий, как говорится, "и нашим, и вашим", но и страдающий при нарушении мира и от тех, и от этих. "Бала" на турецких диалектах - это "дитя", "ребенок", а "вэнь" - "выписанная буква, письмо", что перекликается с той самой "грамотой, освобождающей от налогов", которая содержится и в слове "Тьмуторокань". И вот этот "Тьмутороканьскый балъвань" - КРАЙНЯЯ ЗАПАДНАЯ ТОЧКА в цепи перечисляемых Дивом земель, так что мы теперь можем увидеть выстроенную строго с востока на запад последовательность: Земля Незнаемая Волга - Поморье - Посулье - Сурож - Корсунь - и Тьмутороканьский город-баловань на самой границе Степи с Русью. Нетрудно заметить, что все названные пункты располагаются строго по одной линии, но, вопреки установленной нами ранее схеме, перечислены не от эпицентра к периферии, а совсем наоборот: от переферии - к эпицентру! Ведь мы помним, что происходит в описываемом эпизоде: русичи пересекли границу со Степью и вышли на открытое пространство, где тут же подняли над собой охранный знак, призванный объяснить всем встреченным половцам, что Игорь пришел в Степь не ради войны, а ради свадьбы. Эпицентр здесь - Див, и весь последующий ряд должен откладываться именно ОТ НЕГО, то есть, предупреждая половцев, он должен был "велеть послушати" сначала БЛИЖАЙШЕМУ К СЕБЕ Тьмутороканьскому баловню, а затем Корсуню, Сурожу, и так - С ЗАПАДА НА ВОСТОК - вплоть до самой дальней от него - Земли Незнаемой Волги.