«Задонщина» дошла до нас в шести списках. Самый ранний из них, датируемый 70-ми годами XV века, представляет собой сокращение и переработку первоначального текста, сделанную писцом этого списка, монахом Кирилло-Белозерского монастыря Ефросином (кстати говоря, только в этом списке употреблено название «Задонщина»). Остальные списки «Задонщины» датируются XVI - XVII веками. Два из них - краткие отрывки текста. Три остальных (в одном из них нет начала) передают текст произведения с искажениями и многочисленными ошибками. Поэтому приходится реконструировать текст произведения. Один из списков берется за основной и в его текст по другим спискам вносятся исправления ошибок, восполняются явные пропуски. По реконструкции текста «Задонщины» издается ее перевод и в этой книге.
Точных сведений о времени написания «Задонщины» нет. Характер памятника, в котором о многом говорится как о событиях, хорошо известных читателям и слушателям, дает основание считать, что он был написан в очень близкое к 1380 году время. Особенно убеждают в этом эмоциональность и непосредственность восприятия событий, характерные для «Задонщины».
В «Задонщине» перед нами не описание в хронологической последовательности событий Куликовской битвы, а выражение чувств автора, вызванных как этим событием вообще, так и отдельными эпизодами Куликовской эпопеи. Повествуя о настоящем, автор «Задонщины» вспоминает и далекое прошлое, его рассказ то забегает вперед, то возвращается назад. Все это создает и хронологическую и логическую непоследовательность текста произведения.
Сам автор «Задонщины» определил свое сочинение как «жалость и похвалу великому князю Дмитрию Ивановичу и брату его, князю Владимиру Андреевичу». «Жалость» - это плач по погибшим на Куликовом поле, выраженный в плаче русских жен; «похвала» - слава мужеству и воинской доблести русских воинов.
«Задонщина» от начала и до конца перекликается со «Словом о полку Игореве». Но автор «Задонщины» не просто переписывает на свой лад текст источника, а творчески перерабатывает его. Текст «Слова о полку Игореве» в «Задонщине» приобретает противоположный смысл, все меняется местами: торжество врагов Русской земли сменяется торжеством русских людей; теми выражениями, которыми в «Слове» описывались беды Руси, теперь, в «Задонщине», описываются беды захватчиков. Когда Игорь выступал в поход, то «солнце ему тьмою путь заграждало». А когда из Москвы выходит со своим войском Дмитрий Донской, то «солнце ему ясно на востоке сияет и путь указывает». Продвижение войск Игоря в Половецкую степь сопровождается грозными предзнаменованиями: «Уже беды его (Игоря. - Л. Д.) подстерегают птицы по дубравам, волки грозу накликают по яругам, орлы клектом зверей на кости зовут, лисицы брешут на червленые щиты». В «Задонщине» же эти грозные предзнаменования относятся к силам Мамая: «А уже гибель их (татар. - Л. Д.) подстерегают крылатые птицы, паря под облаками, вороны неумолчно грают, а галки по-своему говорят, орлы клекочут, волки грозно воют, а лисицы брешут, кости чуя», и т. п.
Такое противопоставление «Задонщины» «Слову о полку Игореве» имело глубокий смысл: Куликовская битва представала перед читателем не только как великое событие 80-х годов XIV века, но и как событие, имевшее решающее значение в многовековой истории Русской земли. Беды, постигшие Русь после поражения Игоря на Каяле и после поражения русских князей на Калке (а Каяла и Калка названы в самом начале «Задонщины»), окончились на Куликовом поле.