Чтобы окончательно рассеять неловкость этой неожиданной встречи, Невский прервал молчание шуткою, которая должна была напомнить брату их недавнее совместное пребыванье за Байкалом, куда они ездили на поклон к императору всех монголов — Менгу.
Там, усовершенствуя своё знанье монгольского языка, братья усердно и подолгу упражнялись в составлении выспренних и велеречивых выражений, которых требовал обычай монгольского императорского двора.
Улыбнувшись, Невский обратил к брату рассчитанно-торжественное слово:
— О великолепный и мужественный брат мой, — сказал Александр по-русски, — брат, чьё дыханье заставляет распускаться цветы и засыхать недругов! Я, недостойный сподвижник твой, с прискорбием вижу, что ныне ты не слишком торопишься открыть перед нами позлащённые двери своего гостеприимства!..
Андрей смутился. Вскинув руками, он бросился навстречу Александру. Незастёгнутый плащ свалился с плеча на траву. Юный меченосец тотчас поднял плащ, а затем быстро отступил с ним поодаль — туда, где теснилась почтительно раболепная свита и псарня Андрея.
— Саша, милый мой! — вскричал Андрей Ярославич. — Свет ты очей моих!.. Прости, что не в хоромах принимаю тебя!..
— Давно бы так! — отвечал Невский. — Давай же наконец поцелуемся!
Братья обнялись и крепко троекратно поцеловались.
Однако и того мгновенья, когда Андрей приближался, было достаточно Невскому, чтобы заметить, что шаг брата нетвёрд и от Андрея пахнет вином.
Нахмурясь и понижая голос, хотя стояли они глаза в глаза и никого поблизости не было, Александр сурово сказал:
— Но чуется мною, что цветы от дыханья твоего вряд ли расцветут! Да и ногами опять мыслете выводишь.
Андрей впал в смущенье от этих слов брата.
— Ну-ну, Сашок, полно! — набормотал он. — Ничего худого не было. За обедом стопочка кардамонной, да выспаться не дали — вот и всё... Да пойдём же в хоромы... Тут, на людях, неудобно.
Александру стало жаль брата.
— Эх, Андрей, Андрей!.. Ну и чем бы не государь?! Доблестен, соображением быстр, верен, неустрашим... Да и с народом умеешь... Губит тебя вино! — сказал он вполголоса.
Но Андрей Ярославич, едва лишь коснулась его слуха похвала брата из этих суровых и редко кого похваляющих уст, выпрямился, повеселел и уж плохо дослышал остальное.
В этот миг он сам стал словно малый сокол.
Но тогда не беркуту ли подобный — огромному камскому орлу — высился перед ним Александр?
Можно было полюбоваться братьями. Оба — красавцы, оба — исполненные высокой, резкой и мужественной красоты.
Андрей — порывист, строен, молодцеват.
Александр — стремителен, статен, могуч.
От одного веет заносчивой удалью. От другого — грозным мужеством.
...Взор князя Андрея остановился на Гриньке. Мальчик, оробевший, растерянный, стоял позади Александра Ярославича.
— А это что у тебя за оруженосец новый? — удивлённо и с явной насмешкой над жалким видом Гриньки спросил князь Андрей.
— А! — И Александр на мгновение оборотился к мальчугану и ободряюще глянул на него: не трусь, дескать!
Жалобная улыбка появилась на лице у Настасьина.
— Ещё и какой будет оруженосец! — ответил, рассмеявшись, Невский. — Он воевать любит.
Андрей расхохотался.
— Воевать — дело доброе, мужское, — сказал он. — А только что ж ты этого витязя столь худо одел?
От этой грубой шутки князя Гринька чуть не заплакал. Княжеская челядь так и воззрилась на него. Настасьин потупил голову. Ещё немного — и слёзы хлынули бы из его глаз.
Вдруг он почувствовал, как отечески-ласково на его голову легла сильная, мужественная рука. Гринька глянул вверх из-под этой ладони, не смея шевельнуть головой, и увидел, что это Александр Ярославич. Вслед за тем послышался добродушно-густой голос Александра:
— Да, пожалуй, одет мой воин небогато. Ну ничего: одёжу богатую он в боях добудет!..
Тем временем Андрей Ярославич подозвал к себе одного из пышно одетых своих отроков, того, что был ростом поменьше, и что-то негромко сказал ему. Отрок отошёл в сторонку, а вскоре уже стоял перед Настасьиным, держа на вытянутых руках свои золотом расшитый кафтанчик. Настасьин отодвинулся от него. Тот, однако, нахмурился и требовательно новел головой, показывая, что надо, дескать, надеть кафтан, что такова воля князя Андрея.
Гринька вскинулся, сверкнул глазами.
— Не хочу я ходить в чужой одёже! — выкрикнул он, закрыл ручонками лицо и заревел...