Своим уходом Власов развязал руки Буняченко. Они оба очутились в положении обманутых и обманувших своих людей, роль которых вместо освободительной борьбы свелась к необходимости стать пушечным мясом для тех же нацистов. И, конечно, в данном случае Власов и Буняченко обязаны были во имя справедливости, человечности и спасения своего доброго имени перед историей спасти жизнь своих солдат от уготованной им гибели и решили не допустить дивизию до участия в боях. Власов честно шел на союз с немцами, но нацисты решили обманным путем использовать его последние возможности и этим своим обманом развязали ему руки.
9 апреля Власов вызвал меня к себе и сказал: «Завтра мы покидаем Карлсбад. Сегодня возьмите у проф. Андреева 25 000 марок, и на автомобиле поезжайте к Фюссен, куда приедем и мы. Там откройте канцелярию и помогите нашим людям, независимо от того, состоят ли они в нашем движении или нет». Я вышел от генерала и стал на карте искать Фюссен, однако через час он опять вызвал меня и сказал, что меняет свое решение в связи с тем, что в тот же день из Карлсбада в Ванген должен был отойти поезд с канцелярскими служащими и их родными, которых сопровождает в пути полурота РОА, но начальник эшелона профессор Богатырчук отпросился поехать к семье, и эшелон остался без начальника. Накануне ночью американская авиация разбомбила Байрейт и разрушила дом, в котором жила семья профессора. Я должен был взять эшелон, доставить его в Ванген и вернуться в Фюссен.
Времени до отъезда эшелона оставалось очень мало, день был субботний, магазины после обеда закрывались, а людям вместо продуктов выданы только продовольственные карточки. Чем же их кормить в пути? Перед самым отъездом пришел на вокзал сотрудник штаба Лев Раар с группой организации НТС во главе с их председателем Владимиром Михайловичем Байдалаковым. Эта группа была только что выпущена нацистами из тюрьмы. Власов приказал их принять в эшелон. С местами было плохо, но потеснились, и я устроил членов НТС рядом с нашим купе.
Перед самым Мариенбадом нас настиг налет американской авиации. Загудели сирены. Машинист прибавил ходу и, влетев в вокзал, отцепил паровоз, чтобы удрать, но было поздно. Под американскими бомбами люди, как горох, выскакивали из вагонов и мчались в бункер, а самолеты один за другим пикировали и всаживали в паровоз то бомбы, то очереди крупнокалиберных пуль. Паровоз стоял, окутанный паром, а летчики не оставляли его в покое. Наконец они его бросили и присоединились к другим эскадрильям, которые бомбили совершенно беззащитный аэродром «Эгер», разбили все, что можно было разбить, и улетели. Паровоз выглядел ужасно — от него остался один остов, а от машиниста и его помощника — отдельные, разбросанные во все стороны обгорелые куски тел.