Обеспокоенный исчезновением Боярского, генерал Трухин 6 мая сам выехал к Власову со своим адъютантом Ромашкиным и генералом Шаповаловым. Поехали они той же дорогой. Доехали до города Пшибрам, уже занятого партизанами-коммунистами (это был коммунистический район). Там их задержал коммунистический отряд и доставил к тому же капитану, к которому накануне доставили Боярского.
Выяснилось происшедшее с Трухиным, Шаповаловым и Боярским в связи с тем, что 7 мая через Пшибрам проходила походным порядком Запасная бригада и захваченный вместе со своим генералом адъютант Ромашкин, разбив окно тюремной камеры, окликнул своих. Части бригады захватили тюрьму и освободили поручика Ромашкина, но генералов Трухина и Шаповалова не нашли. Рано утром советский капитан увез их и сдал своим.
После исчезновения генерала Трухина и Боярского в командование оставшимися частями РОА — Второй дивизией, Запасной бригадой и Офицерской школой — вступил начальник Офицерской школы, генерал-майор Михаил Алексеевич Меандров. Идеологические установки у Меандрова были те же, что у Власова. Вступив в командование и видя повальное отступление немцев, не зная точно, что происходит впереди, Меандров принял решение увести свои войска из Чехии поближе к немецкой границе. Он это должен был сделать, поскольку войска были окружены и при любых условиях отстоять себя не могли бы, а к тому же у них кончились продукты питания, и людей кормили кониной, зарезав обозных лошадей.
Эти три колонны РОА на путях отступления между двумя почти встретившимися фронтами, американским и советским, не раз натыкались на красных, которые цеплялись за них, не желая выпустить из рук, но упорное отстаивание американцев избавляло их от советского плена. И тем не менее беда приключилась с самим командиром Второй дивизии, генералом Зверевым. Советская разведка захватила и увела его из собственного штаба.
С большими трудностями части добрались до зоны американской оккупации, до Крумау. Отсюда людей стали переводить временно из одного лагеря в другой, и в людском составе происходило сравнительно небольшое отсеивание. В конечном итоге 4000 человек были доставлены и накрепко замкнуты в лагерь военнопленных в Платлинге, который и стал потом местом их выдачи Советам. Однако еще в Регенсбурге весь старший командный состав, в том числе и генерала Меандрова, из лагеря РОА увезли и содержали в лагере военнопленных в Ландау, откуда их в 1946 году выдали большевикам.
Тут мы вплотную подходим к тому психологическому непониманию, которое возникало с первой же встречи между неискушенными рядовыми американцами и частями РОА. Встретив русских со стороны немцев, они приходили в недоумение, ибо русские воюют на их стороне. Когда же им объясняли задачу освободительной борьбы от коммунизма, у них возникали симпатии и жалость к этим людям, и они предлагали им сдать оружие и мелкими частями уйти к ним в глубокий тыл. Но власовцы не собирались сдать оружие и рассеяться. Они ждали результатов переговоров Власова с американским командованием (Власов просил приема у Айзенхауера). Американцам приходилось за разрешением такого серьезного вопроса обращаться к высшим властям, а оттуда давались следующие инструкции: все, кто с оружием в руках и в немецкой форме попал в плен, должны быть выданы Советам, если же они окажут сопротивление, применить к ним силу. После этого начиналась не только наша трагедия, но трагедия и тех американских офицеров, которые должны были проводить предписанную им экзекуцию над безоружными людьми, и тогда им бывало стыдно смотреть людям в глаза.
Этим объясняется, что за день до выдачи Первой дивизии американский комендант Шлюссельбурга защищал власовцев от наседавших на них советчиков и даже потребовал отвести назад зарвавшуюся вперед советскую танковую бригаду, но когда пришло распоряжение сверху, не только Айзенхауер не захотел видеть Власова, и ему объявили, что они не гарантируют ему и его частям безопасность, но когда советские танки врезались в расположение дивизии, американские посты выставили вперед пулеметы и не разрешали власовцам скрыться у них в тылу.
В заключение должен заметить, что, потеряв своего председателя и вдохновителя и весь свой президиум, за исключением профессора Богатырчука, КОНР был лишен возможности влиять на ход событий. В обстановке, где победители-демократы превратились в карающий меч, разбитые и преследуемые члены КОНР ничего сделать не могли и отошли в сторону. И тем не менее из всех членов КОНРа только один профессор в Платлинге принес повинную и вернулся в Советский Союз, все остальные и по сей день преданы идее освободительной борьбы.