И я бы сказал, что не только Власов, но и Малышкин, и Трухин, и Жиленков, и Боярский, и Мальцев, и Меандров всегда смело смотрели смерти в глаза и были к ней готовы. Эти люди знали, на что пошли, и их не так легко было устрашить. Вот почему я утверждаю, что то «недостойное» их поведение и роль, которые приписывает им A.B. Тишков — есть чистейшая клевета. Приписанное им поведение не было им свойственно ни в какой степени. Нельзя забывать также, где они пребывали, и что над ними вытворяли в течение шестнадцати месяцев чекистские заплечных дел мастера. Ведь их судьба заранее была предопределена, но их томили в застенках Лубянки 16 месяцев и потому я допускаю мысль, что если из всего написанного Тишковым хоть что-нибудь отвечает истине, то можно прийти в ужас от степени невыносимости тех мер воздействия, которые применялись к ним, чтобы сломать их волю, выколотить из них желаемые следователями признания. Таких случаев в практике советского правосудия было не мало.
Судя по статье Тишкова, на Лубянке следователи добивались от подсудимых признания, подтверждающего не только степень их виновности в предъявленном им обвинении, но еще и данных для того, чтобы запачкать их, их же собственными признаниями, чтобы опозорить все дело, которое они возглавляли, и которое по сей день является бельмом на глазу советских властей.
Я думаю, что для тех, кто пережил советскую действительность, или более или менее знаком с нею, действия Тишковых далеко не новы и не убедительны. Они скорее всего наталкивают читателей на более правильный путь мышления.
Но оставим Власова в покое. Во время минувшей войны на стороне немцев в фронтовых и тыловых частях работали один миллион двести тысяч советских граждан (исключая так называемых «остарбейтеров»). Возникли их мелкие, а иногда и крупные подразделения примерно весною 1942 года, стихийно и повсеместно. Что-то не слышно было, чтобы в тогдашних фронтовых частях фигурировали имена каких-либо известных политических или же военных деятелей; все шло самотеком, и повсеместно. Даже немцы не в состоянии сказать, как все это дело возникло, как могло возникнуть такое, на первый взгляд, противоестественное явление? Сам генерал Власов тогда еще сражался в рядах Красной Армии и никакого отношения к русским делам в Германии не мог иметь. Что же — эти один миллион двести тысяч русских людей пошли на измену родине???
А не скажут ли Тишковы, как могло случиться то, что через три месяца после начала войны немецкие войска стояли уже под Ленинградом и Москвой, а в германских лагерях военнопленных томилось 4,5 миллиона советских солдат и офицеров? Знала ли история русской армии нечто подобное? А не скажут ли новоиспеченные советские патриоты и блюстители «советской» морали, чем объяснить то, что несмотря на строгие приказы властей населению эвакуироваться вместе с отступавшей армией, от 50–60 миллионов населения осталось на своих местах на милость наступавшего врага? Или же то, что в том же 1942 году на Винницком направлении, когда немцы оказались в окружении, и пока кольцо не замкнулось, из брошенного ими на произвол судьбы лагеря военнопленных, множество их бросилось к выходу и бежало вслед за уходившими немцами?
Да мало ли чего было, о чем можно было бы написать? Тогда на помощь Сталину вовремя подоспел Гитлер, тоже со своей партией, которая своей жестокостью и отвратительными мероприятиями колонизаторов новой эры очень быстро отрезвила народ и привела его к необходимости бороться, и бороться не на жизнь, а на смерть. Люди поняли, что ошиблись в своих надеждах, что Запад идет им на помощь. Но оставим этот вопрос: эта тема слишком обширна и сложна. Я позволил себе коснуться ее слегка только для того, чтобы подчеркнуть, что фронтовые и тыловые формирования из советских граждан на стороне Германии, охватывавшие один миллион человек, назывались вспомогательными войсками, и ни в своем возникновении, ни в своей деятельности с ген. Власовым ничего общего не имели. Попытка же ген. Власова всю эту политически и идеологически аморфную массу объединить под знаменами КОНР и направить ее в русло общей освободительной борьбы, до самого конца войны встречали упорное сопротивление со стороны нацистского руководства. Следовательно, напрасно Тишков и иже с ним думают, что если им удастся опорочить Власова и его сподвижников и свалить всю вину за происшедшее на них, то вопрос будет исчерпан.