В связи с вышеизложенным трудно сказать, с какими взглядами на происходившее и с какими планами на будущее германский генералитет вступил в войну против Советского Союза, но ко времени пленения генерала Власова настроения ведущей части командного состава сильно расходились с генеральной линией партийцев. И это стало особенно заметно после того, как фельдмаршал Браухич предложил фюреру в 1941 году остановить наступление армии и перезимовать на линии Днепра, а фюрер приказал продолжать молниеносную войну, надеясь несколькими мощными ударами сломать хребет Красной Армии (его точные слова) и принудить правительство Сталина просить мира. Эта размолвка привела к тому, что 21 декабря 1941 года Гитлер объявил себя Главнокомандующим. А в результате этого — зимнее наступление на Москву, которое привело к серьезному разгрому немцев и потере ими большого процента техники. (Зимняя кампания обошлась немцам в один миллион обмороженных солдат и офицеров.) С этого момента германский генералитет насторожился, стало ясно, что Гитлер со своими дикими планами и экспансивным характером на посту Главнокомандующего погубит армию и надо искать выход из создавшегося положения. Иначе говоря, в действующей армии между партийным возглавлением и генералитетом образовалась трещина, и командиры частей там, где приказ фюрера шел в разрыв с необходимостью, саботировали его (например, приказ об отправке русских добровольческих частей на западный фронт или увольнении русских переводчиков из полосы восточного фронта). Взаимоотношения стали заметно натянутыми.
Здесь я позволю себе привести один маленький характерный пример того времени. В ноябре 1941 года наша комиссия по распределению военнопленных по специальностям в Зедлице (Польша) остановилась в гостинице для проезжающих немецких офицеров. Утром, перед уходом на работу, мы зашли в столовую позавтракать. Столовая была пуста, и только за одним столом завтракал какой-то армейский генерал со своим адъютантом. Войдя в комнату, мы хором произнесли положенное тогда приветствие: «Хейль Гитлер!» Генерал повернулся к нам и внушительно ответил: «Гутморген!» Это нас поразило, и, заняв места за двумя соседними столами, мы с нетерпением ждали прихода нашего председателя, ярого нациста, к которому очень подходила кличка «золотой фазан». Вслед за нами пришел и он и, задрав руку вверх, выкрикнул: «Хейль Гитлер!» — и генерал подчеркнуто ответил снова: «Гутморген». Наш «золотой фазан» съежился и подошел к нашему столу смущенным.
Что заставило тогда этого генерала пойти на такую явную демонстрацию, которая по тем временам могла ему стоить не только карьеры, но и жизни?
Я позволил себе сделать это отступление в связи с тем, что, говоря о взаимоотношениях генерала Власова с немцами, нужно обязательно указать — с какими немцами, ибо ко времени пленения Власова правящая элита немцев уже молчаливо составляла два различных лагеря.
Как известно, нацисты пошли на войну с Советским Союзом с определенной целью — обеспечить свой рейх жизненным пространством за счет Советского Союза. Этой своей затее они приносили в жертву все остальное, во имя ее осуществления не брезгали любыми мерами воздействия, как и не останавливались перед любым препятствием. Отсюда вытекало и все остальное. На Западе немцы-победители точно извинялись перед побежденными и всячески шли им навстречу. На Востоке — молниеносная война, помимо ее сокрушительных свойств, дополнялась еще целым арсеналом нацистских измышлений, оскорблявших национальное чувство восточных народов и ставивших их существование вообще на карту. Додумались до того, что Советский Союз стали представлять как некое пространство (Остланд), заселенное какими-то полудикими восточными народами — унтерменшами, пользующимися этой территорией не по праву, а потому эти восточные пространства должны быть заняты культурной германской расой (культуртрегерами), которая использует их и организует жизнь туземцев. На этих просторах немцы должны быть не только победителями, но и повелителями.
Трудно сказать, говорило ли тогда устами Гитлера буйное помешательство или же мания величия шизофреника. Но говорилась эта галиматья открыто, серьезно и во всеуслышание. И в этих своих словах и планах Гитлер был последовательным. Начав свой поход на Восток, он никаким русским не позволял коснуться дел Востока. Даже там, где без русских нельзя было обойтись, им позволено было быть только в качестве подсобной силы. Мало того, для фронтовых частей и военной администрации, ехавшей на Восток, была выработана специальная инструкция, как вести себя по отношению к местному населению. Согласно этой инструкции, немцы должны были относиться к местному населению свысока, как победители и повелители, от которых зависели и жизнь и смерть побежденных, а побежденные не смеют возражать своим повелителям, они должны повиноваться во всем. Эта инструкция разбрасывалась по вагонам поездов, шедших на Восток. И в этом духе действовали партийцы, в особенности гебитскомиссары (начальники областей) и пристроившиеся к ним местные коммунисты, относившиеся к людям еще хуже немцев (в окрестностях Пскова был один такой тип, который в деревнях драл плетью мужчин и женщин, приговаривая: «Не хотели советской плетки, получайте немецкую»). Немецкое начальство держало такого негодяя и горой стояло за него, пока в это дело не вмешалась РОА.