- Ишь ты…, - я вздрогнула, услышав её шелестящий голос. Кажется, мы негласно условились, что перестанем замечать друг друга…почему бабка решила прервать наше молчание? Что грядет за этим?
- У самой глаза-то голодные…так и сожрать готова. А выкобенивается.
Она подняла тарелку на уровень моего лица.
- Ешь давай. Не дитё малое.
Стейк…внутри всё сжалось в голодном спазме, от божественного аромата во рту слюна выделилась и начало сводить зубы от желания впиться в этот сочный кусок мяса. Всего лишь раз. Только узнать, каков он на вкус. Сколько времени человек может прожить без еды? Где-то читала, что несколько недель, если при этом будет пить воду. Но мне не верится. Вот сейчас не верится, когда кажется, что следующий день я не вытяну. Просто не вытяну. Что заставляет продолжать эту игру в мазохизм? Понимание того, что как только будет достигнут предел…как только будет достигнута крайняя точка над самой пропастью, появится он. Появится жестокий подонок с замашками Дьявола, искренне считающий, что только ему одному позволено вершать людские жизни. И ни минутой раньше. Ни секундой. Он надеется прогнуть меня, надломить, но не допустит, чтобы я сломалась окончательно. Не допустит, потому что его игра всё ещё продолжается. Чудовищная игра в чужие судьбы. Бедные сироты, нищие, Кевин, Кристофер, которому он не сразу признался в родстве, а теперь и я. И пока ему важна эта игра, пока он хочет получить от неё наслаждение, у меня ещё есть шанс выйти из неё. Пока он присылает свою старуху ко мне с едой, я вхожу в его планы живая. И как только над этим планом нависнет угроза, появится сам сценарист. Или я всё же полная идиотка и совершенно не знаю Натана Дарка.
- Ешь, глупая!
Роуз тычет мясом в мое лицо.
- Прозрачная вся стала. Страшно смотреть. Чего ты добиваешься этими капризами? Он всё равно не придёт. Хоть подохни.
- Капризами?
Кажется, удалось выдавить из себя смех, а показалось, что раздалось старческое кряхтение.
- Меня держит какой-то больной ублюдок на цепи под присмотром ополоумевшей бабки…и это мои капризы?
Она с грохотом поставила тарелку на поднос.
- Разговорилась. Посмотрите на неё.
- А что такое, Рози? Не нравится моя правда?
- В том-то и дело, что твоя она. А ты б вместо того, чтобы ерепениться, подумала бы, почему здесь сидишь, глядишь, и поняла бы что-то.
Дёрнулась к ней, резко встав на ноги, и тут же едва не свалилась на землю. Закружилась голова от слабости. Я прислонилась спиной к холодной стене и вдруг неожиданно поняла, что на мне пальто мужское. Его пальто. Может, поэтому мне во сне приснился его запах? Именно запах его тела, его кожи, терпкий, насыщенный, с нотками табака. Тёплый. Таким тёплым мне показался, если так возможно вообще сказать о запахе. Там, в этом сне он казался таким родным, таким правильным, в него хотелось закутаться, окунуться с головой, чтобы не проснуться в этом каменном мешке, пропитанным вонью затхлости и гнилых стен.
- Тихо ты, тихо.
Старуха подошла ко мне и помогла сползти на пол.
- Ты сильная девка, я поняла уже, - она медленно опустилась передо мной на корточки, - но сила – это штука такая, её поддерживать надо постоянно. А ты её отнимаешь сама у себя.
- Что ты добавляешь в воду?
Она усмехнулась.
- Откуда мне знать, как оно называется. Мне даль бутыль, я и добавляю. А ты благодарна должна за это быть, иначе свихнулась бы тут одна в этих стенах.
- Лучше свихнуться, чем так…
- Поешь…красивая такая была. Одна кожа да кости остались. На лицо взглянуть страшно. И снова эту проклятую тарелку мне совать начала, я оттолкнула её руку, и стейк на пол свалился.
- Вот же зараза. Ты знаешь, что нет хуже греха, чем еду выбрасывать?
- Грех? Мне о Господе и грехах рассказывать будет прожжённая воровка?
Она встала молча и начала собирать с пола всю посуду на поднос.
- Что такое, Роуз? Разве я не права? Сколько твой хозяин тебе платит? И почему он разрешил тебе сегодня заговорить со мной?