Уже минут пятнадцать ехали молча, повозку то трясло на корневищах, то под колесами хлюпала вода. Вдруг Клешня сказал недовольно:
— Стой, Иван!
Повозка остановилась. Оксана почувствовала прикосновение, жгучую боль в запястье и поняла, что Клешня решился развязать ей руки.
— Хлопцы, нужно найти тот чертов портфель.
— Ничего не было у нее в руках. Слово чести!
Клешня толкнул девушку в плечо.
— Слушай, ты! Где был портфель?
— Я оставила его у креста, — не подымая головы, ответила девушка.
— У какого креста?
— Там на выходе из леса у дороги стоит каменный белый крест.
— Брешешь? Оксана помолчала.
— Друже Багнет, а ну сбегай к тому кресту.
— Тю! — обиженно отозвался Багнет. — Отъехали четыре километра… Что я тебе, собака гончая бегать?
— Друже Неплюй…
— Не пойду! Брешет она.
— А если не брешет?
— Шляк бы тебя трафил. Клешня, ты раньше головой или с… думал?
Бандеровцы начали спорить, ругаться, оскорблять друг друга. Оксана лежала, осторожно ощупывая пальцами поцарапанное лицо, молчала.
— Что у тебя было в портфеле?
— Это мое дело.
— А ну встань!! — загремел Клешня, толкнув кулаком в спину девушку.
Оксана поднялась на локти, спокойно посмотрела на бандеровцев.
— Слушай меня, Клешня. Чем вас наказывают? Шомполами, палками? Так вот, если ты меня еще раз ударишь, — получишь дополнительно десять шомполов. Всех двадцать: первые десять ты уже заработал.
— Я тебе покажу! — замахал кулаком перед ее лицом бандеровец. — Кто ты такая?
— Хлопцы, — отвернулась от него девушка. — Я предупреждала — портфель вас заставят найти.
Оставшийся у креста портфель меньше всего тревожил Оксану. Она и вспомнила о нем с опозданием. В нем было белье, полотенце, мыло, зубная паста и щетка, тоненькая книжка новелл Стефаника, которые она собиралась перечитать, если выпадет свободное время, и несколько завернутых в газету «Волынь» бутербродов. Сейчас, когда, возможно, решался вопрос о жизни и смерти, не стоило, пожалуй, и думать о такой пропаже. Однако девушку не покидала мысль об ошибке и о том, что, может быть, Марко уже вернулся к кресту и разыскивает ее.
— Да, — добавила Оксана, огорченно качнув головой. — Если портфель пропадет, вам влетит. Всем!
На длинном лице Клешни появилось почти страдальческое выражение. Он сердито поглядел на товарищей и, переведя взгляд на девушку, покачал грязным пальцем у самого ее носа.
— Ну, смотри у меня, — сказал бандеровец, пересыпая это обращение гнуснейшими ругательствами, — если портфеля не будет, я тебе всыплю, я тебе покажу!
— Клешня, я не желаю слушать вашу ругань, — поморщилась Оксана. — Ведите себя пристойно. Я ведь говорила вам — от дурной головы ногам горе. Не послушали. Увидим, что скажет ваш начальник, если портфель пропадет.
Губы у бандеровца побелели от злости.
— Холера ее маме! — задыхаясь, крикнул он. — Вуйко, поворачивайте! Едем назад. Хлопцы, не ловите ворон, глядеть по сторонам.
Назад поехали быстро. Клешня торопил возницу. Повозка подскакивала каждый раз, когда колеса наезжали на корни, и от тряски у Оксаны разболелась голова. Бандеровцы сидели с винтовками в руках, очевидно, боялись засады. Так с винтовками, взятыми на изготовку, озираясь по сторонам, они повели девушку к кресту.
Портфеля у креста не было. Кто его забрал? Какой–нибудь прохожий или Марко? Если Марко, значит, он вернулся, искал ее и, возможно, ищет и сейчас!
— Я говорила, что она брешет! — крикнул Клешня, обходя вокруг креста.
— Портфель, очевидно, взял мой проводник, — сказала Оксана.
— Какой еще проводник?
— У меня был проводник, Марко. Он пошел в это село за подводой.
Никто из бандеровцев не знал Марка. Они обозлились.
— Она нас дурит, хлопцы, — пропищал Неплюй.
— Давайте пройдем к хатам, — предложила Оксана, — там должны знать.
— Нема дурных, — засмеялся Багнет.
— Ну, пташка, я с тобой поиграюсь, — Клешня задыхался от ярости. — Не в те руки ты попалась, чтобы вырваться. А я, дурак, поверил.
— Портфель все–таки вам придется мне возвратить…