Все дальнейшее подтвердило эту догадку.
Сидоренко чудил, как мог. Все его занятия сводились к отработке простейших ружейных приемов, шагистике. Команды, окрики, идиотские шуточки, брань сыпались из него, как из мешка. Сотня маршировала по плацу, задыхаясь от пыли, а он стоял на месте в картинной позе — правая нога отставлена, левая рука с хлыстом уперлась в бок — и орал.
В общем Тарас раскусил «военспеца» сразу же. Однако первое время для него оставалось загадкой, как Богдан терпел такое. Неужели сотенный не видел, что благодаря стараниям Сидоренко время, отведенное на военную подготовку, тратится на бессмысленную муштру?
Ключ к разгадке оказался простым. Перед завтраком на плацу появился Богдан. Сидоренко, видимо, давно ждал этого момента. Он немедленно повернул сотню в сторону командира.
— Правое плечо вперед! Пр–рямо! Строевым шагом… Марш! Ать–два–три… Ногу! Дай ногу! К бою готовьсь! Ать–два–три… Р–равнение на командира!
Тарас повернул голову и увидел Богдана. Сотенный стоял вытянувшись, поднеся руку к виску, лицо его сияло восторгом. Сотня, изготовив винтовки, карабины, деревяшки «к бою», печатала шаг, как на параде. Ничего не скажешь, умел старшина подать товар лицом.
Вечером Тарас снова был обласкан сотенным и обогатился новыми наблюдениями. Богдан приказал ему явиться на ужин. В хате за столом, кроме сотенного, сидели Довбня и старшина.
— Ну, как, друже Карась? — спросил Богдан, с иронической улыбкой оглядывая хлопца с ног до головы.
— Вроде все, как полагается… — уклончиво ответил Тарас, еще не понимая, что именно интересует его покровителя.
— А как сотня?
Хлопец сориентировался:
— О! Так это ж настоящее войско! Как маршируют! Не хуже немцев.
Сидоренко, сидевший с опущенной головой и не обращавший до этого внимания на Тараса, вдруг мрачно и настороженно зыркнул на него.
— Честное слово! — точно ободренный этим взглядом, горячо продолжал хлопец. — Если одеть в мундиры, да всем оружие — хоть сейчас на парад.
Довбня, заметив, что ответ нового вояки понравился сотенному, подобострастно засмеялся.
— Подожди, друже Карась, будет у нас оружие, — сказал Богдан. — Вот как дадим тебе завтра ручной пулемет, потаскаешь… Хочешь быть пулеметчиком?
— А сколько в нем весу, в пулемете? — вроде принимая шутку всерьез, поинтересовался Тарас.
Богдан и Довбня засмеялись, даже Сидоренко осклабился.
Ужинали без самогона. Богдан, став серьезным и озабоченным, разговаривал со старшиной. Он требовал, чтобы Сидоренко начал занятия по огневой и тактической подготовке.
— Хватит строевой… Ты мне стрельбу и тактику давай.
— Пожалуйста, — соглашался равнодушный ко всему Сидоренко. — Я давно говорил… патроны. На каждого бойца… Дистанция сто метров — три выстрела, двести метров — три выстрела, четыреста метров — по движущейся мишени в полный рост — четыре выстрела. Тысяча штук патронов. Ну, и для пулеметчиков еще сотню. Это худо–бедно. Теперь еще одно — оружие не пристреляно. Надо проверить, пристрелять. Еще два–три выстрела.
Видимо, это был старый, испытанный козырь старшины: кто ему даст столько боеприпасов для учебных стрельб!
Довбня хмыкал, качал головой — полторы тысячи штук патронов. Шутка сказать!
— По одному выстрелу на каждую мишень, — сердито буркнул Богдан.
— Пожалуйста, — согласился старшина. — Четыреста штук патронов.
— На четыреста метров стрелять не надо, — высказал свое мнение Довбня. — Хватит на сто и двести.
— Пожалуйста. Триста штук патронов. Пулеметчикам тоже стрелять не надо? Двести пятьдесят патронов. Хоть завтра.
— Вот завтра и начинай, получишь двести штук, — сказал сотенный.
— Двести так двести. Только учтите, с одного раза легко ногой в сапог попасть. А из непристрелянного оружия… Я лишнего не требую. В любом уставе написано.
Вспомнив об этом разговоре сотенного и старшины, Тарас усмехнулся. Он представил себе, как «военспец» будет проводить занятия по огневой подготовке. Вояки изведут не одну сотню патронов и без толку. Пойдут пули за молоком… А что возьмешь со старшины — оружие не пристреляно. Да и пристрелять можно всяко… Пожалуй, стоит завести тихое знакомство с Сидоренко. Вдвоем легче что–нибудь придумать.