- Прости меня, - говорил он бессвязно, сам едва не плача, - прости... Я не бросал... Просто учеба в Итоне, она же такая сложная... И потом Оксфорд... Отец же настаивал на необходимости классического образования... И потом гонки - карты, «Формула-3», - все это отнимало время... Эванджелин, я же звонил и писал... Прости... Ну прости, не плачь, не плачь... Все, ну я же с тобой теперь... Я никогда про тебя не забывал, я... Просто ты так быстро выросла, я не заметил... Прости меня, Эванджелин... Пожалуйста, не надо так говорить, не надо обходиться без меня...
- Ты не звонил! - рыдала Эванджелин. - Ты звонил, только чтобы с днем рождения меня поздравить! Конечно, у тебя там школа, новые друзья! Но мог бы хоть раз в неделю писать! Я же там одна осталась! А ты меня забросил! И даже не делился ничем больше! А я скучала там одна! Все время думала, что сегодня ты наконец напишешь или позвонишь! И сейчас! Зачем ты обманул меня? Обещал приехать, я думала, что мы помиримся, а ты!
- Мы же вроде не ссорились... - Эдгар прижимал ее к себе и гладил по плечу, - Я... Прости, я забыл, что обещал приехать. Потому что я тогда позвонил тебе не для того, чтобы сказать, что приеду, а потому, что я не мог уснуть, волновался, и мне хотелось, чтобы ты меня подбодрила... И чем я мог с тобой делиться? Разве тебе интересно было то, чем я жил? Но я, конечно, должен был помнить, как скучно дома...
- Конечно, мне было интересно, дурак! - Эванджелин стукнула его по плечу. - Я же смотрела твои гонки! Я же переживала за тебя! Тебе хотелось! А ты хоть раз думал о том, чего мне хочется?! Эгоист! - она снова расплакалась. - Ты раньше был мне не просто братом, но и другом, а потом уехал и забыл!
Эдгар не мог отрицать: он сейчас не имел понятия, чего она хочет. К тому же он понимал, что больше не может сказать ничего нового по теме, поэтому он лишь поцеловал ее в макушку и со вздохом сказал снова:
- Прости меня... Я не знал, что ты так страдаешь.
Эванджелин всхлипнула и обняла его.
- Тебе что, совсем на меня было наплевать? - спросила она. - Почему ты перестал звонить? Ну ладно, пусть ты не мог приехать. Но потом... Ты ни разу мне не рассказывал о своих гонках, никогда не звал в команду, ничего не спрашивал обо мне.
- Я никогда не привожу девушек в боксы, - вырвалось у Эдгара. - Это мое личное табу. Но... - он понял, что сейчас не стоило этого говорить, и на всякий случай сжал сестру крепче: прошлый ее удар был довольно болезненным. - Эванджелин, конечно, мне не наплевать на тебя! Я люблю тебя. Но ты тоже ничего обо мне не спрашивала. Ни о моей жизни, ни о гонках. И у меня был повод решить, что тебя не волнует, как я живу.
- Я, знаешь ли, тебе не подружка, а сестра, - все равно обиделась Эванджелин на его первые слова и, шмыгнув носом, вздохнула. - Я не спрашивала, потому что думала, что тебе это не нужно. Ты никогда ничего не говорил. А просто уехал... И я так обиделась, думала, что ты приедешь и извинишься. А ты ничего не понял и решил, что мне твоя жизнь не интересна.
Она осознала, что ее речь становится бессвязной, и замолчала. С минуту они стояли так, обнявшись. Наконец девушка добавила.
- Я всегда твои гонки смотрела.
Эдгар шумно выдохнул и, решив не комментировать злопамятность сестры, погладил ее по спине.
- Спасибо, Эванджелин. Я люблю тебя, - повторил он. - И мне очень интересна твоя жизнь. Если бы она мне не была интересной, ты бы, в конце концов, тут не оказалась, верно?
Эванджелин надулась.
- И почему из всех способов интересоваться моей жизнью ты выбрал самый дурацкий, - пробурчала она. - Я взрослая женщина, а ты устроил из этого скандал. Сам-то еще и не так себя ведешь. У меня, по крайней мере, были серьезные отношения.
- И где же они теперь, эти серьезные отношения? - нахмурился Эдгар. - Кем он вообще был? И я - другое дело, я мужчина.
- Не будь шовинистом, - Эванджелин отстранилась, взяла с тумбочки пачку бумажных платков и вытерла глаза. Она глубоко вздохнула, пытаясь прийти в себя. - Мы в двадцать первом веке живем. Мужчины и женщины равны. Ну не сложилось у нас. Ничего страшного.
- Эванджелин, - терпеливо сказал Эдгар. - Если бы речь шла об обычной женщине, то твой подход был бы справедлив. Но ты же леди Мортимер! Ты с рождения и до смерти будешь на виду. И ты всегда будешь обсуждаться: каждый взгляд, каждый роман, каждый любовник... Зачем тебе это надо? Я не смогу перенести, если про мою любимую сестренку будут распускать грязные сплетни. Ведь ты безупречна!
Эванджелин снова вздохнула.
- Эдгар, - она взяла брата за руку. - Никто не безупречен. И то, что ты мне льстишь, тебя не красит. Я самая обычная девушка, и у меня были отношения, как и у всех. Я ведь не собираюсь выставлять их напоказ. Но... - дрожащим неуверенным голосом добавила она, - я очень рада, что моя жизнь тебе важна. Я не думала, что так и есть... А я тоже тебя очень люблю, брат.