Во время пребывания в Румынии румынское правительство в прямые отношения с МАХНО не хотело вступать, предлагая все вопросы разрешать через Украинскую миссию в Румынии, во главе которой стоял МАЦИЕВИЧ. С Украинской миссией сам МАХНО не хотел иметь никаких отношений.
Насколько я помню, единственным человеком, с которым имел дружественные отношения МАХНО, был ХМАРА, который в бытность на Украине являлся командиром повстанческого отряда эсеровского или левоэсеровского направления, который в результате встреч с МАХНО заинтересовался теорией анархизма.
Во время нахождения в Польше, где нас содержали в лагере Щелково, нами заинтересовались офицеры из галичан, фамилии которых не помню. Кроме галичан встречались с земляками ЛИМАРЕНКО и ЛУЦКЕВИЧ, бывшими участниками петлюровского движения на Украине.
Во время моего пребывания в гор. Берлине в 1924 году там существовала эмигрантская организация эсеров (фамилию ее руководителя я не помню), через нее при посредничестве ВОЛИНА я получила документы для проезда в Париж. ВОЛИН вместе с АРШИНОВЫМ в Берлине издавали журнал анархистского направления «Дело труда», издание которого потом было перенесено в Париж.
После приезда в Париж я восстановила связь с анархистской организацией, возглавлявшейся АРШИНОВЫМ, через которую была устроена на жительство в Париже.
Из националистических украинских организаций, существовавших в Париже, я слышала об украинской организации германской ориентации, возглавляемой БОЙКО, в составе которой был генерал КАПУСТЯНСКИЙ. Связи с этой организацией я не имела. По поводу смерти мужа генерал КАПУСТЯНСКИЙ написал клеветнический некролог, называя МАХНО бандитом. Во время пребывания во Франции МАХНО поддерживал связь с французскими анархистами из газеты «ЛИБЕРТЭ» и американскими анархистами — «рассветовцами», вел с ними переписку и получал материальную поддержку.
Во Франции я жила до 1942 года, откуда выехала в Берлин.
Вопрос: Причини Вашего переезда в Берлин?
Ответ: Безработица во Франции вообще и особенно трудные условия найти работу для иностранцев. В 1942 году мне было отказано в пособии по безработице и было предложено самой найти работу.
Через специальное бюро, которое было во Франции по отправке рабочих в Германию, я была отправлена в гор. Берлин. К этому времени там находилась моя дочь, выехавшая в город Берлин по тем же причинам в 1941 году, работавшая на фабрике «Сименс» в качестве простой работницы. При помощи дочери я устроилась также работать на эту фабрику в качестве работницы.
Через 7 месяцев в связи с моей болезнью и окончанием контракта с этой фабрикой я выехала обратно в Париж, в 1942 году в августе месяце. Через 2 месяца вынуждена была снова выехать в Берлин, т. к. работы в Париже я не могла найти.
По прибытию в Берлин я устроилась на работу на фабрику «Гетвард» благодаря знакомым моей дочери, в частности двум француженкам, фамилии которых не помню. Месяцев через 7 получила отпуск и выехала в Париж с целью вообще остаться в Париже и забрать на жительство туда же свою дочь. Месяца через 2 я вынуждена была снова вернуться в Берлин на фабрику «Гетвард» в связи с тем, что заставляли выезжать на работу в Германию и не давали продовольственных карточек. При обращении к врачам мне выдали справку, в которой значилось: «Должна вернуться в Германию, но только на легкую работу».
Вернулась снова на фабрику «Гетвард». Находясь на службе на этой фабрике, я почти не работала по состоянию здоровья до конца января 1944 года, в связи с чем по настоянию администрации фабрики я вызывалась в криминальную полицию, где мне предъявлялось обвинение в саботаже, несмотря на ряд врачебных документов о моей болезни.
По указанию криминальной полиции я была освидетельствована специальной врачебной комиссией, которая признала меня действительно больной, что дало мне возможность возвратиться в Париж.
В Париже пробыла до апреля месяца 1944 года. В течение этого времени старалась вызвать в Париж на жительство мою дочь. После неудачных попыток возвратилась в Берлин в апреле месяце 1944 года и устроилась на фабрику «Пекагумми» через биржу труда работницей в портняжское отделение, где и числилась на работе до марта месяца 1945 года, большей частью не работая по причине болезни. С марта месяца 1945 года до прихода частей Красной Армии в Берлин я не работала, добиваясь полного освобождения от обязанности работать.