Три недели мы никакого ответа от Махно не получали. Ника сказал нам, что ответа нет, потому что на посту нет тех жандармов, которые могли бы письмо передать. По прошествии этих трех недель приходит Ника и говорит о том, что на следующий день нужно отбивать Махно. Я спросил его, как обстоит дело с посланным нами Махно шифрованным письмом, на что Ника ответил, что Махно письмо получил, но не разобрал его. Во время этой беседы подошел и Сергиенко. Мы сказали Нике, чтобы он принес на следующий день револьверы и деньги, хотя мы решили не отбивать Махно, пока он не ответит нам письмом. Мы предполагали, что вся эта затея с отбитием Махно может исходить от дефензивы.
На следующий день Ника принес 5 револьверов и 125 патронов к ним и, кажется, 250 000 марок. Хотя, припоминаю, что оружие и деньги принес не Ника, а эта женщина, которую я видел первый раз с Никой. Я получил у нее деньги и револьверы, но в условленное время и место для отбития Махно мы не вышли. Револьверы я сейчас же спрятал в песке около бараков, а деньги принес хлопцам и разделил по 50 000 марок каждому. Я вспомнил еще один момент: накануне получения нами револьверов Зайцев составил от нашего имени письмо, в котором он указывал, что дело с отбитием Махно придумано дефензивой, но ей не удастся нас спровоцировать. Это письмо никто не подписывал, и я передал его женщине тогда, когда я уже получил от нее револьверы и деньги.
Через неделю мы решили выяснить, кем передано нам оружие, т. к. мы предполагали, что, возможно, это оружие передано нам Сов. консульством или дефензивой. В дефензиву мы не решились пойти, чтобы узнать об этом, а решили с Зайцевым зайти в консульство и узнать у консула, кем это оружие было нам передано. С этим намерением я и Зайцев зашли в консульство, поговорили с консулом, и он сказал нам, что консульство это оружие нам не посылало, но чтобы мы не отдавали его в дефензиву. После этого мы решили оружие сохранить и никому его не передавать.
Спустя несколько дней в бараки приехал Ника вместе с одним товарищем Махно, который сидел с ним когда-то в Москве и которого звали Петр (Ягодзинский — Прим. авт.). Приехав в барак, Ника и Петр вызвали Сергиенко и начали его стыдить за то, что мы взяли оружие, деньги и ничего не сделали. Через день Ника снова приходит к нам и приносит письма от Махно, Хмары и Домашенко, и тогда мы убедились, что ему можно доверять. После прочтения этих писем я возвратил Нике полученное мною оружие.
Приблизительно через месяц состоялся суд над Махно. Со мною снова связался Ника с тем, чтобы я один участвовал в организующемся другой группой отбитии Махно на тот случай, если его приговорят к нескольким годам тюрьмы. Ника меня предупредил, чтобы я никому из наших ребят не говорил о предстоящем отбитии Махно и об этом же писал сам Махно в письме. Ника меня познакомил с несколькими хлопцами, из коих было три еврея и один немец. Мне было передано Никой от Махно письмо, в котором он просил меня не отставать от этих хлопцев. Передавал письмо жандарм, который препровождал Махно из тюрьмы в суд. План отбития был разработан, но не был осуществлен, потому что Махно оправдали. После этого я, Зайцев, Бурыма и Волжан уехали из Варшавы в Волковиск на лесную работу, т. к. к тому времени у нас не было никаких средств.
Спустя месяц-полтора я получил письмо от Махно, из которого я узнал, что он уже освобожден и живет в Торуне. Тогда же он писал, что на днях будет в Варшаве и просил меня, чтобы я приехал в Варшаву после получения от него телеграммы. Когда Зайцев узнал, что Махно будет в Варшаве, он пожелал также выехать со мною. Получив телеграмму от Махно, я и Зайцев поехали в Варшаву. Когда я рассказал Махно о происшедшем во время моих контактов с Никой, Махно смеялся над всем, что произошло, и предложил мне и Зайцеву выехать с ним в Торун.