— Чем ты занимался, когда жил дома?
— Я крестьянин и занимался хлебопашеством.
— Говори дальше.
— В 1925 году, весной, ко мне приехал Запорожченко и сказал, что теперь уже нужно нам начинать создавать организацию для борьбы против большевиков среди крестьян. Он жил в Павлограде и сказал мне, чтобы я приезжал к нему каждую неделю забирать листовки и воззвания против большевиков для распространения среди крестьян. Так я работал до 1926 года. Среди крестьян в это время начались волнения, даже бунты. Такие организации были по всей Украине, но многие из них были раскрыты большевиками и уничтожены в пограничной полосе, а у нас на Екатеринославщине, Харьковщине, Полтавщине, Черниговщине и на Кубани до сих пор ни одна не была раскрыта, и все время их члены готовятся ко всеобщему восстанию, чтобы освободить Украину от большевиков и московщины. Летом 1926 года Запорожченко позвал меня и сказал, что надо поехать в Румынию для того, чтобы связаться с нашими братьями-эмигрантами и уведомить их обо всем. Я согласился поехать. Он сказал, что если по дороге меня задержат большевики, то чтобы я ни в коем случае не говорил, что я виделся с ним и он меня посылал, и дал мне адрес Л. Зиньковского в Одессе и письмо к нему. При этом добавил, что Зиньковский знает, что посоветовать, чтобы легче пробраться через границу. Также он сказал, чтобы я в Румынии явился к Геродоту и объяснил ему положение на Украине и чтобы Геродот держал связь только с Зиньковским и больше ни с кем.
— А где ты нашел Зиньковского в Одессе: на какой улице, какой номер дома?
— На улице Набережной, 36.
— А что он там делает?
— Он служит на торговом пароходе.
— Ну, говори дальше.
— Зиньковский дал мне письмо, чтобы я отвез Геродоту, и рассказал, как ехать до границы. Я приехал поездом до станции Попелюхи, а оттуда пошел пешком к границе. Ночью я переплыл Днестр и приехал в Бухарест.
— А кто тебе дал лодку? Большевики?
— Я переплыл Днестр без лодки.
— А какой сигнал они тебе дали, чтобы вызывать лодку?
— Никакого сигнала мне никто не давал, я прятался так, чтобы меня не поймали большевики.
— Как же так, — говорит следователь, — ты большевик и от большевиков прятался.
— Я такой большевик, что если бы большевики меня поймали, то сразу бы расстреляли.
— А когда ты оказался в Румынии, к кому ты заходил там возле границы?
— Я ни к кому не заходил.
— Кто у тебя есть из знакомых возле границы в Румынии?
— Никого.
— А куда же ты пошел сразу от границы?
— Я пошел прямо на запад.
— В какое первое село ты зашел?
— Я зашел прямо на станцию Шолданешт.
— Но как ты попал на станцию Шолданешт?
— Я спрашивал у крестьян на поле.
— А ты имел румынские деньги, когда пришел на станцию?
— Нет, я имел 20 долларов.
— А где же ты взял деньги на билет?
— Я поменял доллары у одного еврея.
— А ты еврея того знаешь?
— Нет.
— Говори дальше, как ты ехал до Бухареста.
— Я взял билет и приехал в Бухарест. Мне Запорожченко сказал, чтобы я после приезда передал на словах Геродоту, что весь украинский народ уже готов для восстания против большевиков, не хватает только оружия, чтобы все эмигранты-украинцы формировались в воинские части и просили помощи у других западных держав и были готовы к выступлению в то время, когда начнется повсеместное восстание на Украине.
— А ты вместо того, чтобы это передать Геродоту, сказал ему, чтобы он был большевистским шпионом.
— Нет, я ему передал все то, что вам рассказал. Еще Запорожченко просил передать, чтобы Геродот дал ответ и чтобы связь держал только через Зиньковского.
— Но почему не через него?
— Потому что Запорожченко говорил, что он ведает всем центральным бюро организации левобережной Украины, и если большевики перехватят его связь с заграницей или случится какое-то несчастье, то могут раскрыть всю украинскую организацию.